Вдали от солнца (СИ)

Поверить в такое не смог бы даже очень наивный человек. Скрытый смысл, который содержал в себе рисунок, всё время ускользал от понимания Греты и она начала потихоньку ругать Колмана, загадавшего ей слишком сложную загадку. Предусмотрительный советник обставил дело так, что его трудно было бы обвинить в разглашении государственных секретов, но сообразительность посетительницы он, похоже, переоценил.

Разочаровавшись в подсказке, она принялась вертеть клочок бумаги из стороны в сторону, и только тогда догадалась, что там изображена не рыбина, а что-то вроде башни вместе с участком крепостной стены.

"Тюремная крепость посреди водоёма, который гораздо больше, чем просто ров с водой. — Подвела итог Грета. — Пока мне это ни о чём не говорит. Нужно осторожно поспрашивать в городе. Не может быть, чтобы никому не удалось понять, что означает этот странный рисунок".

* * *

Потребность в действии, словно набегавшая на берег волна, разбивалась о твердокаменное намерение организма пребывать в полном покое. Ладвиг испытывал острое желание подняться, а его избитое тело успешно саботировало любые приказы сознания. Сержант не мог сопротивляться силе, пытавшейся заставить его действовать, но послушным исполнителем чужой воли быть не хотел. В этот раз ночные гости потрудились над ним основательно, сделав всё возможное, чтобы любое, даже самое простое движение вызывало боль.

Именно боль помогала справиться с непрерывным воздействием, которое оказывал на Ладвига демон. Как только голова начинала раскалываться от назойливых, подчас противоречивых приказаний, сержант делал резкий глубокий вдох. Ушибленные мышцы грудной клетки реагировали пронзительным болевым приступом, что давало возможность на короткое время восстановить контроль над сознанием. Изнурительная борьба длилась почти всю ночь, но к утру демон снизил активность, и совершенно обессилевший Ладвиг почти моментально уснул. Приснившийся ему сон был продолжением воспоминания, которым так заинтересовался демон.

Показательный поединок между Хилдебрандом и Эйлертом стал украшением турнира в честь бракосочетания виконта Герарда. Ладвигу неоднократно приходилось видеть их тренировки, но и он был очарован мастерством, которое продемонстрировал господин вместе со своим оруженосцем. Все движения бойцы заранее отрабатывали до мелочей, каждый их шаг, каждый взмах полутораручных мечей был следствием долгой и упорной работы. Во время выступления в рядах зрителей ни раздалось ни звука, и было хорошо слышно, как тихонько позванивают на бойцах лёгкие кольчужные доспехи.

Хилдебранд завершил поединок своим фирменным ударом. В завершающей фазе его меч слегка коснулся груди оруженосца, и тот опустил руки в знак того, что побеждён. Зрители устроили овацию, под ноги бойцам стали бросать деньги, но ни Хилдебранд, ни Эйлерт не стали их подбирать. Рыцарь подошёл к специально выстроенной ложе для устроителей турнира, где и получил награду из рук графа Дедрика.

— Вы затмили всех остальных участников, мой господин, — восхищенно произнес Ладвиг, помогая Хилдебранду снять доспехи. — Тем, кто станет выступать следом за вами, будет сложно чем-то удивить публику.

— После нас с Эйлертом заявлен Селвин. — Ответил рыцарь. — Он так замечательно управляется с цвейхандером, что зрителям скучать не придётся.

— Вы мною довольны, мастер?, — Спросил оруженосец.

— Ты превосходно отработал, хотя ещё далёк от своей лучшей формы, Эйлерт. У меня нет претензий. — Сказал Хилдебранд и обратился к пажу: — Дойди до ложи устроителей, Ладвиг. Тебе передадут монеты, которые бросили нам зрители. Возьми их, не пересчитывая, иначе это будет выглядеть, как оскорбление.

— Значит, вы сражались за деньги, мой господин?, — Удивился Ладвиг, перед мысленным взором которого всплыл образ кланяющегося Хофнара.

— Нет. Искусство нельзя разменивать на мелкую монету, иначе оно превращается в обычное ремесло. Эти деньги — знак признательности зрителей, а не плата за наше выступление. Бросать монеты, или нет, всегда решают сами люди. Когда устроители турнира приглашают рыцаря для проведения показательного боя, они компенсируют ему расходы на проезд, экипировку и снаряжение. Это обычная практика и ни у кого она не вызывает вопросов. Мы с Эйлертом не наёмники, мы те, кто двигает вперёд искусство фехтования.

Когда Ладвиг вернулся с мешочком монет, в шатре находился только оруженосец, занимавшийся мелким ремонтом кольчуг. В поисках рыцаря, паж отправился в сторону арены, откуда доносился звон оружия и возгласы зрителей. Господина он нашёл неподалёку от ложи устроителей турнира. Хилдебранд без особой заинтересованности наблюдал за двумя рубившимися на саблях бойцами и отвлёкся безо всякого сожаления.

— Я выполнил ваше поручение, мой господин.

— Благодарю. Эйлерт закончил с починкой доспехов?

— Почти. Он сказал, что помощь ему не требуется.

— Тогда можешь остаться, хотя, смотреть здесь не на что. Бой на саблях выглядит эффектно, но научиться владеть ей легче, нежели мечом. С сожалением приходится признать, что за саблей и шпагой, будущее фехтования.

— Почему?