Вдали от суеты (ЛП)

   Клерк рассказывал, что полковник Бэнкс в тот же самый момент также решил избежать дальнейших разбирательств и двинулся в направлении, ранее взятом поэтом. Они столкнулись на лестничной площадке, и полковник уже было собирался вцепиться в мистера Слиммера, но этому помешала разъяренная старая дама, на ощупь поднимавшаяся по лестнице. Вонзив свой зонтик в Бэнкса и прижав того в угол, она протянула номер Аргуса мистеру Слиммеру и, указав на некролог, попросила прочитать его вслух. Тот сделал это дрожащим голосом, испуганно поглядывая в сторону разъяренного полковника. Стихотворение было следующего содержания:

   "Маленький Александр умер;

   Положите его в гроб;

   Не часто выпадает шанс,

   Устроить достойные похороны.

   Отнесите его тело

   На кладбище

   И упокойте его в усыпальнице

   Рядом с дядей Джерри".

   Дама, державшая полковника в углу, сопровождала декламацию следующими замечаниями:

   - Вы пустомеля! Слышите? Вы негодяй! Что вы имели в виду, когда подобным образом писали о моем внуке? Змея! Тряпка! Этим вы пытались разбить сердце одинокой вдовы? Я прибью вас здесь же, вот этим самым зонтиком, тряпка! Получай, гадкий, мерзкий, отвратительный бродяга! Разве вам не известно, что у Алека никогда не было дяди Джерри, ни вообще какого-либо дяди, похороненного в склепе, негодяй!

   Когда мистер Слиммер пришел к выводу, что вскоре настанет его черед, он попросту сбежал, оставив полковника в руках разъяренной вдовы. В Нью-Кастле его больше не видели, поскольку в тот же день он вернулся в Сассекс, где и продолжил общение с музами. Полковник Бэнкс отказался от идеи написания некрологов в поэтической форме, и Аргус вновь обрел свой прежний, довольно заурядный, вид.

   Тем не менее, он может похвастаться, что по крайней мере один раз на протяжении выхода в свет произвел сенсацию, которая произвела на общество глубочайшее впечатление.

   Боб Паркер прошлой ночью вернулся домой очень поздно, и, когда я открыл входную дверь, чтобы впустить его, пробормотал невнятно "извините, что припозднился". После чего внезапно оттолкнул меня в сторону и стал подниматься по лестнице весьма странным образом, разворачиваясь лицом по мере подъема в сторону двери, где застыл я, донельзя удивленный таким его поведением. Когда я закрыл дверь и вернулся в свою комнату, мне вдруг пришло в голову, что могло случиться нечто очень серьезное; отчасти из любопытства, отчасти из желания быть полезным, я постучался к Бобу.

   - Что-нибудь стряслось? - поинтересовался я.

   - О, нет. Просто немного задержался в городе, - ответил Боб.

   - В таком случае, моя помощь не требуется?

   - Нет, через пару минут я собираюсь лечь.

   - Ваше поведение было таким странным, когда вы пришли, и я подумал, что вы, может быть, заболели.

   - Никогда в жизни я не чувствовал себя лучше, чем сейчас. А поднимался так потому, что очень устал.

   - Весьма необычное проявление усталости, - пожал плечами я.

   - Мне нечего сказать! - воскликнул Боб. - И, пожалуйста, ничего не говорите вашей жене. Не нужно беспокоить ее по пустякам.

   Тем не менее, я лег спать, убежденный, что что-то не так, и решил, на следующий день, выбить из Боба признание, что случилось. После завтрака мы вместе с ним сели на крыльце покурить, и я заметил:

   - Боб, мне хочется, чтобы вы объяснили мне ваше странное поведение на лестнице прошлой ночью. Мне кажется, вам стоит мне все рассказать. Я не собираюсь вмешиваться в ваши личные дела, но, полагаю, с вашей стороны будет правильным это сделать, чтобы я мог помочь вам, если случилось нечто серьезное. Вам известно, что в настоящий момент я являюсь по отношению к вам в некотором смысле наставником, и, в таком случае, мог бы вас предостеречь от необдуманных поступков.

   - Я вовсе не против рассказать вам все, - отвечал Боб. - Но, как бы грубо это ни прозвучало, мне не хотелось бы, чтобы это завтра обсуждал весь город.

   - Можете мне доверять.

   - Вы ведь знаете Магрудеров? Так вот, я ходил к ним вчера вечером, чтобы повидаться с Бесси. Поскольку вечер был прекрасный, мы решили посидеть на крыльце. Она сидела в кресле у края, а я примостился у ее ног, на ступеньке. Мы сидели и болтали обо всем и ни о чем, время шло, пока, наконец, не наступило девять, и мне не пора было возвращаться домой.

   - Мне кажется, вы вернулись гораздо позже.

   - Видите ли, какой-то безмозглый плотник, чинивший весь день стулья на крыльце, ставил свой горшок с клеем на то самое место, на которое сел я; в результате, когда я попытался встать, то обнаружил, что не могу сдвинуться с места.

   - Кажется, вы и сын мистера Кули имеете склонность попадать в одни и те же ситуации.