Вдох (СИ)

Допивает оставшееся вино и вздыхает, собираясь с духом.

— Их не было три дня. Надежды на то, что вернуться, у нас не было. Оттуда никто не возвращался. Но ночью Сэма вызванивает Огненный и говорит, что его люди их нашли. Сани тащила Эстель на себе всю дорогу, хотя сама была на грани.

Сэм отвлекается и плещет ей ещё.

— Мы так и не узнали, что там происходило. Сани каждый раз заходилась в истерике, когда мы у неё спрашивали. Но судя по ранам… — она сглатывает и осушает стакан разом, — там были ожоги, резаные раны, следы от плети по всему телу, запястья и лодыжки стерты в кровь. Эстель…Эстель лишили невинности каким-то нечеловеческим способом и скорее всего на глазах у Сани.

Грокк наливает себе и Акселю и выпивает все махом. Аксель напряжённо сжимает стакан, но не пьёт.

— Потом решили больше не спрашивать. Узнали лишь то, что Шин умер в первый же день. Эстель тоже не пережила, хотя Сэм лечил её днями и ночами и сам тогда чуть до истощения не дошёл, — парень поднимает на женщину тяжёлый взгляд, — Сани отгоняла его от себя тогда, не хотела, чтобы он тратил силы на неё, чтобы все шло Эстель. Но… Это сильно тогда подкосило Сани и она долго выбиралась из этой ямы. Стала более закрытой, её поначалу часто мучали кошмары и остался страх темноты. И неожиданных прикосновений, — бросает взгляд на Акселя. — Во всем винит себя. Как-то сказала, что если бы она вытащила их раньше, то Эстель была бы жива. Это она придумала тему про старшего в группе. Чтобы в случае облавы младшие могли убежать и спастись, пока старший отвлекает на себя внимание. Потом эту идею переняли и остальные.

Вертит жидкость в стакане по кругу.

— Сани для Кауча с тех пор стала личным вызовом. Он пытался её поймать по-разному, пару раз даже сам выходил на дело. Но и Сани стала жёстче. До этого случая она никогда не дралась. После — стала и очень безжалостно. Последние пол года от него затишье. Видимо потому, что на новую должность перешёл.

Северяне молча переглядываются друг с другом и Грокк кивает.

— Он больше никого из вас не тронет, — серьёзно говорит Валери.

Женщина лишь хмыкает. Самое страшное он все равно уже успел сделать.

Аксель поднимается со стула и идёт к лестнице, оставив свой стакан нетронутым.

— Ты куда… — пытается остановить его Вал.

— Сиди, женщина, — удерживает её за плечо мужчина, — не дети, сами разберутся.

Валери бросает на него гневный взгляд, но все равно садится.

А Грокк начинает рассказывать историю из своей жизни на Севере и только потом, утром, проснувшись с головной болью, Вал поймёт, что так он отвлек внимание ребятни от истории Сани.

Глава 20

Аксель специально громко шагает, чтобы его было слышно. Стучится, и, не дождавшись ответа, входит.

— Сани?

В комнате темно и холодно. Греющие камни, которые Грокк поставил в каждую комнату, уже давно остыли без подзарядки. Постепенно глаза привыкают к темноте и он видит очертания небольшого стола-тумбы с несколькими кривыми ящиками и кровати.

Сания лежит на ней, свернувшись клубочком. Прямо в обуви и грязном костюме.

— Сани?

Подходит и присаживается на корточки рядом. Она смотрит на него немигающим взглядом и ничего не говорит. Аксель берет её холодную ладошку и чувствует землю на руках.

— Я сейчас приду, — шепчет ей и, медленно приближаясь, целует в висок.

Девушка тихонько выдыхает и закрывает глаза. Акселю это не нравится.

Он вернётся.

Всегда будет возвращаться.

Подзаряжает камни, благо Грокк купил универсальные, которые хоть и дороже, но принимают любую энергию. Выходит и быстро возвращается с миской воды в руках.

Её, такую задиристую, уверенную в себе и ершистую, до кома в горле больно видеть в таком апатичном состоянии. Тот груз, что Сания взвалила на себя, сейчас придавил ее каменной плитой и он понятия не имеет, как ей помочь.

Выжимает тряпочку и тянет на себя холодную и безвольную ладошку.

— Знаешь, мальчики на Севере рано взрослеют и рано познают воинское дело, — мокрой тряпкой проводит по раскрытой ладони, пытаясь стереть грязь. Запускает один светлячок, чтобы было не так темно, — мы с братьями, как сыновья правителя, ходили в походы чуть ли не с рождения. Грокк свой первый отряд повёл в 14, я в 16, Каль в 17, - девушка слушает его внимательно и даже как будто не дышит.

Смотрит так, словно не верит в то, что он все таки вернулся.

«Верь мне, — мысленно просит Аксель, — поверь мне, пожалуйста».

Берет вторую ладошку.

— В моей вылазке погибло больше половины. Врагов было раза в два больше и те из нас, кто остался в живых, бежали. Я во всем винил себя, закрылся и занимался самобичеванием. Тогда отец сказал мне простую вещь, — он делает паузу, — «Как ты думаешь, сын, те, кто погиб, погибли за то, чтобы ты сейчас, как трусливая мышь, сидел в своей норе?»

Улавливает её лёгкий вздох и просит сесть. Медленно, словно у неё сильно кружится голова, она опускает ноги с кровати.