Вдохни океан

В четверг, пока Кирам постигает тонкости управления корпорацией, я делаю то, о чём забыла на эти три дня — проверяю новости с родины. В первое мгновение, кажется, забываю, как дышать. Под заголовком, набранным огромными буквами — НОВАЯ БОЛЬШАЯ ЛЮБОВЬ АЛЕКСА ЭВАНСА — несколько фотографий, каждая из которых как нож в спину. Алекс идёт за руку с незнакомой светловолосой девушкой. Алекс обнимает все ту же девушку на какой-то вечеринке. И самая сногсшибательная, в прямом смысле, — мой жених целует не меня в салоне хорошо знакомой мне машины. Мой бывший жених. Я сижу в оцепенении, не в силах ни заплакать, ни закричать, ни как-то иначе выразить свою боль. Окаменев.

Не знаю, сколько времени провожу так, сидя на холодном мраморном полу кухни. Из ступора меня выводит звонок мобильного. Это Кир. Не могу сейчас разговаривать. Не хочу. Перевожу телефон в беззвучный режим и отправляюсь в ванную. На автомате набираю горячую воду и, уже лёжа в ванне, рассматриваю лезвие безопасной бритвы — размышляю, насколько реально вскрыть вены этой штуковиной. Потом прихожу в ужас от не прошеной и гадкой мысли. Нет. Из-за какой-то глупости лишать себя жизни? Нет. Это не про меня. Я поплачу, и всё пройдет. Может, я буду плакать год, но я вернусь домой. Вернусь живой и здоровой, чтобы обрадовать родителей. Чтобы найти новую любовь. Папа всегда учил меня, что жизнь — это бесценный дар, коим нельзя жертвовать ни при каких обстоятельствах, то, что никак не отыграешь назад. И я цепляюсь за папины слова, чтобы не совершить непоправимую ошибку. Слезы, наконец, прорываются бесконечным потоком. Впрочем, не принося никакого облегчения. Кажется, я никогда не смогу выплакать их до дна. В какой-то момент замечаю, что вода уже остыла и неприятно холодит. В состоянии зомби выбираюсь из ванны, натягиваю пижаму и с трудом дохожу до кровати, где, свернувшись комочком, впадаю в тяжелый сон без сновидений.

Просыпаюсь резко от того, что кто-то гладит меня по плечу.

— Уходи, — говорю со злостью. Он не слушается, и я срываюсь на крик. — УХОДИ!

— Нет, — отвечает просто. — Что случилось? Почему ты не брала трубку?

Наверное, в этот момент мне просто надо, жизненно необходимо, найти виновного во всех моих бедах. И кроме мальчишки здесь никого нет. В голову приходит только одно — всё из-за того, что я повелась на Кира. Целовала его. Хотела его. Алекс просто почувствовал, что я его отпускаю. Я во всём виновата. Я и Кир.

— Я хочу побыть одна. Уходи, — говорю с тяжелой усталостью.

— Я никуда не уйду, пока не объяснишь, в чём дело, — заявляет этот упёртый баран, ложится рядом и обнимает меня. Это срывает крышу окончательно.

Вскакиваю, вывернувшись из его рук, и ору, чтобы оставил меня в покое. Что я ненавижу его. Это уже натуральная истерика, из которой я не смогу выбраться. Он же с настырностью, достойной лучшего применения, подходит и снова заключает меня в объятья. Сковывает мои руки по швам, чтобы не могла бить его, чего мне в данную секунду хочется безумно. Ещё какое-то время стараюсь вырваться из железного захвата, но всё без толку, он гораздо сильнее. Снова бесполезные слёзы льются неконтролируемо по щекам.

— Что бы ни произошло, я буду рядом. Всегда, — говорит мне в макушку. Качаю отчаянно головой, отрицая всё и сразу.

— Просто уйди, — уже почти умоляю я. Но, не на того напала. В очереди за упрямством этот парень явно стоял в первых рядах. Мы не двигаемся, замерев, бесконечно долго. Слёзы снова иссыхают, и я перестаю чувствовать, что бы то ни было. Ни боли, ни тоски. Но и хорошего не чувствую тоже — внутри бездонная пустота. Заметив перемены, Кир спрашивает:

— Теперь расскажешь?

— Нет, — отвечаю тихо. Пытаюсь вырваться из захвата, и на этот раз он отпускает. Устало сажусь на кровать, устремив взгляд в никуда. Пустота приносит облегчение, и я не хочу шевелиться, боюсь спугнуть ее. На мгновение замешкавшись, Кир выходит из комнаты, но скоро возвращается — приносит зеленый чай. Садится передо мной на корточки, заставляя сделать хотя бы пару глотков. Затем притягивает меня к себе на колени, и мы сидим так, почти без движения до самой темноты. Он что-то говорит успокаивающее, но я не слышу, не понимаю слов. Потом уходит ненадолго куда-то, но снова приходит, чтобы остаться со мной на ночь, не пристаёт, просто обнимает. Мне без разницы. «Если не Алекс, то неважно кто» — возникает в сознании равнодушная мысль. И с этого момента я спокойна как робот. Всё наладится, я всё переживу.

КИРАМ