Вдохновение

В самом зрительном зале, спецсотрудники радушно улыбаясь, кланяясь и расшаркиваясь, встречали и провожали важных гостей, вытянутой рукой указывали на их почётные зарезервированные места, бежали на встречу другим таким же, входящим… Было шумно, пахло духами, праздничным настроением. Празднично светилась огромная люстра над центром зала, и ещё шесть, чуть меньших размеров. Гости переглядывались, приветственно махали друг другу руками, посылали воздушные поцелуи, кивали головами… демонстрируя своё присутствие, церемонно рассаживались. С задних рядов и с галёрки за этим с пристрастием наблюдали. Оказывается, австралийский миллиардер Майкл Дударефф давно уже в зале. На первом ряду, но несколько сбоку. Его определили по простому свитеру и броской седине. Рядом с ним женщина, молодая, лет тридцати пяти, с короткой причёской, сумочкой на коленях, модном платье, правее неё ещё двое, мужчины, тоже в свитерах, потом… проход. На втором ряду, как раз за спинами руководителя правительства и сопровождающих, расположилась охрана. По их поведению и одинаковых тёмных очках это легко угадывалось. На третьем ряду – во всю длину и на четвёртом, пятом и дальше – члены кабинета министров, чиновники, генералы с жёнами, многие в гражданских костюмах, но тоже с женщинами, приглашённые. Задние ряды и галёрка рассматривали затылки, лысины и профили впереди сидящих, кого узнавали, кого и нет. Переспрашивали соседей, обменивались восклицаниями относительно их одежды, платьев, причёсок и нарядов спутниц.

Обрывая своим появлением шум в зале, на сцену, как чёрт из табакерки выскочил ведущий, всё тот же Дмитрий Нагиев. Прожектора и осветительные пушки мгновенно подхватили его, высветили. Нагиев почти без шеи, широкоплечий, плотный, несколько сутулый, но спортивный. В чёрном костюме, белой рубашке с поднятым воротником, в туфлях, естественно, в неизменных очках, на этот раз с прозрачными стёклами, бритым черепом, мефистофельской улыбкой…

– Дамы и господа, – вскричал он всему залу, потом с коротким поклоном к первым рядам, – господин премьер-министр, госпожа Чрезвычайный и Полномочный посол, уважаемый мистер Майкл Дударефф, уважаемые гости… – Прервался, как бы вспомнив, сообщил всему залу. – Кстати, замечу, личными телефонами, господа, можно не пользоваться, они здесь, – руками шутовски изобразил над своей головой крышу, большими пальцами указал на свои уши и развёл руки в стороны, мол, увы, гости заулыбались, завертели головами, послышались одобрительные хлопки. Улыбчиво прищурившись, ведущий оценил это, продолжил, – они здесь не работают, да и с биноклями, там, на галёрке, прошу быть осторожнее, вас некоторые серьёзные… эмм… – намеренные шутовские взгляды по сторонам… – люди могут неправильно понять, – блеснёт там что-то у вас, и ага! – намекая на охрану. Действительно, во всех проходах и у дверей, через пару метров, столбами, стояли мужчины. В одинаковых костюмах, подстриженные, причёсанные, ноги на ширине плеч, руки внизу живота, глядели не на сцену, а в зрительный зал. – Беспрецедентные ребята, скажу я вам. – Округлив глаза и крутанув головой, пошутил ведущий. – В общем, я предупредил. Итак, дамы и господа, начинаем!

Зал уже улыбался, разогретый шутками ведущего, услышав о начале, принялся хлопать в ладоши. Галёрка и дальние ряды заметно громче и энергичней. Нагиев выдержал паузу, взмахнул рукой…

Первое отделение концерта прошло на ура. «Ритм и душа», исполнил две вещи одну в стиле бибоп, вторую в стиле кул-джаз. «Цветы джаза», второй коллектив, получивший на первых двух турах единогласное одобрение членов жюри, перескочив через музыку 60-х годов, исполнил узнаваемый джаз-рок 70-х. Этому коллективу зал даже бисировал. Третьим коллективом на сцену выехали (поворотный круг помог) музыканты под названием «Вдохновение». Ведущий вечера так и вскричал:

– А теперь, «Вдохновение», господа. Молодёжный коллектив из всемирно известного города Волобуевска. Прошу, пожалуйста!

Зрители, кто музыкантов с любопытством рассматривал, кто в программки уткнулся, читая фамилии исполнителей.

Борис Калимуллин «вкусно» «спел» на саксе произведение Дюка Эллингтона «Одинокий саксофон». Оркестр его грусть нежно поддерживал. Звук саксофона, накатываясь, волнообразными приливами, раскачивал, убаюкивал, словно лодку на приливной волне. Загрустил и зал, поддавшись чувству музыканта. Боб и раньше любил это произведение, но сейчас оно у него звучало особенно выразительно. Исполнял он с чувством, не гримасничая – изображая лицом сложность и значимость произведения, – закрыв глаза, раскачиваясь… Наконец, мягко, на пиано, со вздохом, музыка закончилась. Зрители, придя в себя, вспыхнули аплодисментами. Смущённо улыбаясь, Боб не очень умело раскланивался. Улыбались и музыканты. Арчи палочки в пальцах задумчиво крутил. Новинка у него. Подсмотрел у барабанщика оркестра «Цветы джаза». Не уронил бы палочки, строго глянул на него Толян, ТТ, руководитель. Вскинул брови… «Настроились!»