Вдоль белой полосы (СИ)

Эти мысли вытеснили тёплое непривычное чувство, появившееся чуть ранее. И домой Никита вернулся, забыв о чём хотел подумать. Осталось только беспокоящее ощущение чего-то невыполненного.

Год промчался быстро. Почти всё лето Никита был в командировках, на дачу ездил всего пару раз. Ни Мити, ни Агаты там не видел: соседка сдавала экзамены, а друг уехал в спортивный лагерь. В сентябре Никита узнал от родителей, что Агата поступила в институт. Он и не сомневался, что всё так и будет, но отчего-то очень обрадовался. Даже настроение целый день было хорошим.

Осенью Лика, наконец, ушла от него. И Никита впервые за долгое время почувствовал себя, словно снял чужую мешавшую одежду, которую он носил так долго и от которой ужасно устал. Хотелось потянуться неторопливо, со вкусом, и почувствовать каждую клеточку тела, каждый уголок души.

Только Хоббита не хватало. Как ни просил Никита Лику, чтобы она оставила ему бульдога, как ни призывал понять, что с ним псу будет лучше, бывшая уже жена не согласилась и Хоббита забрала. И теперь Никита возвращался в пустую квартиру, где его никто не ждал.

Первое время Никите казалось, что Хоббит просто разоспался в комнате, на хозяйской кровати, как с ним иногда бывало. Но он тут же вспоминал, что смешной ласковый пёс, которого Никита долгое время считал своим и который тоже привык и привязался к нему, теперь вовсе и не его, а только Ликин. И Никита иногда ходил к дому тестя и тёщи, где теперь всё чаще гостил бульдог, когда хозяйке было совсем уж не до него. Бывший тесть даже время от времени звонил, сообщая, во сколько они с псом отправятся на прогулку, чтобы дать зятю возможность повидаться с Хоббитом. Но потом Лика случайно увидела одну из таких встреч, закатила отчиму страшный скандал, и тот, явно смущаясь и тяготясь ситуацией, попросил Никиту больше не приходить. Лишних проблем для тестя Никита не хотел и согласился, хотя по Хоббиту по-прежнему скучал.

Зимой Никита впервые полетел в Индию. Командировка туда считалась престижной и многообещающей: брали только лучших специалистов. И Никита почувствовал себя польщённым, хотя вообще-то не слишком нуждался в явном признании своих заслуг.

Индийские коллеги встречали их очень радушно, приём следовал за приёмом, экскурсия за экскурсией, даже голова шла кругом от насыщенной программы. И это отвлекало от одиночества, которым Никита скоро стал тяготиться, хотя и понимал, что скучает не по Лике, а только лишь по Хоббиту. Осознание этого вызвало у Никиты лёгкую грусть: было странно, что забавный бульдог оставил в его сердце гораздо более глубокий след, чем жена.

После Индии всё вернулось на круги своя. Только старшие коллеги стали общаться с ним как с равным, явно выделяя среди других молодых сотрудников, впрочем, очень немногочисленных: ведь ровесники Никиты после институтов старались если не уехать за границу, то хотя бы устроиться на совместные предприятия или в частные фирмы, где платили не в пример больше. Но Никита чувствовал себя на своём месте и менять свою работу не хотел, хотя институтские друзья время от времени звали к себе. Именно на заводе он теперь чувствовал себя нужным и полезным, а потому приходил раньше всех и уходил одним из последних. Немолодые вохровцы, дежурившие на входе, скоро стали звать его термоядерной помесью ранней пташки и полуночника и при встрече и прощании жать руку, что в их среде было знаком нескрываемых симпатии и признания.

Часто в почти пустую, но зато собственную квартиру Никиты наведывались друзья: Виктор и братья Соколовы. С ними обычно приезжали и их девушки: каждый раз новые у Виктора и постоянные у братьев. Обязательно приглашали кого-нибудь и «для Ника», как выражались друзья. Никиту эта формулировка коробила, но знакомиться он соглашался. Когда тебе немного за двадцать, странно думать, что жизнь закончилась после неудачного брака. Никита и не думал. Он даже несколько раз приглашал девушек на свидания, но пока ничего серьёзного из этого не получалось. Всего лишь незначительные связи.

Так и шла жизнь в делах и заботах, которые наполняли дни смыслом, но почти не трогали душу. Иногда звонил Митя, радостно докладывая, как дела, рассказывал о подготовительных курсах, на которые он ходил, о первой сессии Агаты и о многом другом. Никита слушал его звонкий ещё голос, счастливый от предвкушения новой, взрослой жизни и ощущал себя не просто старшим, а даже старым. Всё чаще ему казалось, что он, хотя и снял старую чужую одежду, свою, подходящую именно ему, так и не нашёл.

Прошла зима, заголубело по-весеннему небо, на удивление быстро стаял снег, и на прогревшихся местах начали появляться крохотные нежные солнышки мать-и-мачехи. Никита по работе стал частенько ездить на другие предприятия. В тот день машина понадобилась родителям: они собирались на дачу, а их старенькие «Жигули» забарахлили, и Никита отдал им ключи от своей, а потому по делам отправился на метро.