Вдоль берега Стикса

Алька действительно вызвался помочь дьяволу сам. Когда тот прекратил гоняться за рудокопами и вернулся с края ямы обратно, на свою плиту, то на все вопросы долго отмалчивался. Только раздражённо буркнул, что не дошёл до деревни. С одной стороны, это вызвало облегчение, что люди живы. С другой, его было даже жалко…

— Пообещай, что не тронешь больше эту треклятую деревню. А я взамен помогу тебе освободиться от цепей, — предложил Алька.

— С какой стати? — удивился дьявол. — Клятву покарать всех участников моего оскорбления я дал раньше. Не вижу причин её нарушать.

— Ты достаточно напугал их сегодня. Уверен, что они всё поняли. И раскаиваются.

— Сам-то веришь? — Азраил фыркнул. — Эти могут раскаиваться только в одном случае. Когда я поочередно отрываю им руки и ноги.

Он вытянул из кучи хлама сырую тряпку, вытер лапу. Заметил, как Алька поморщился при виде пятен крови на ткани.

— Ой, да сколько я там убил-то? Троих всего. Значит, с учётом прошлого раза, осталось всего десятка три-четыре. Остальные мне без надобности, но эти… Думаю, года за два перебью всех. Уж теперь-то, когда могу подняться в полный рост!

— А почему вернулся?

— Так плита! У выхода из штольни тяжесть цепей становится совсем невыносимой. А плиту с собой не унести, я пробовал.

— И сколько же ты планируешь тут сидеть?

— А пока всех не перебью. Лишь бы не передохли сами от пьянства и дизентерии. Или пока крысу не словлю.

— Какую крысу?

— Ну, крысу. Живёт тут одна. Вот если бы её поймать, я бы в тот же день отсюда дёру дал.

Алька подумал.

— Вот если слово дашь, тогда я поймаю тебе эту крысу.

— М-да? Забавно. А тебе это зачем? На тебе цепей нет, ступай себе.

— Как я из ямы вылезу?

— Совсем не проблема. Тут края рыхлые, не надо быть альпинистом. Немного упорства, и ты свободен. Пока я добрый, могу подбросить, это еще быстрее. Но это обойдётся тебе парой сломанных костей, если неудачно приземлишься.

— И первый же поселенец прирежет меня, решив, что мы с тобой в сговоре?

— Это как пить дать. Но это уже не моя забота, прояви осторожность.

— Если я не попадусь здесь, меня продадут в рабство в ближайшем городе. Подорожной грамоты у меня нет, цеховой печати тоже, клейма знатного гражданина и подавно. Я не знаю ни местности, ни как себя вести, ни куда идти, что делать.

— Жить захочешь, так разберешься. Перейди, например, горы. Там к музыке спокойнее относятся, будешь на скрипке по площадям тренькать.

Алька замотал головой.

— Инструмент у меня отняли. Новую скрипку просто так не достать, а на чём другом играть я не умею. Наверное. Я ведь не музыкант.

— Это как? А кто же ты?

— Я… — Алька надолго задумался. — Не помню. Я помню себя только последние два-три года, когда меня подобрал на развалинах старый Яков.

— О! Травма мозга? — Дьявол ехидно ухмыльнулся. — Весьма заурядное враньё, присущее многим ворам или убийцам, скрывающим старые грешки. Я встречал таких. Как правило, они не очень убедительны.

Алька помотал головой.

— Нет, вовсе нет. У меня не было травм. Наверное… Следов от ран на голове точно нет. И обрывков воспоминаний нет. Я за эти пару лет перечитал кучи книг по теме. Там сказано, что пропавшие при травмах воспоминания постепенно должны вернуться.

— Вот-вот, обычно так и бывает. Я как-то раз приложил одному герцогу… Не рассчитал, в общем. Он неделю бредил тучными стадами и аукционами на шерсть. Но потом вроде ничего, оправился.

— Нет-нет, — Алька поневоле улыбнулся. — Я же сказал, у меня не было травм.

— На этом попадается большинство симулянтов. Так что, если будешь кому-то ещё лапшу навешивать, рекомендую другую версию.

— Я не… — но дьявол не дал себя перебить.

— Рассказывай про Dissociare fugue.

— Фуга? Говорю же, я не музыкант…

— Да не музыка это! А ещё книжки читал… Фуга — это тоже мозговая болячка, только встречается реже и про неё в этом проклятом мире мало кто знает даже из самых прославленных лекарей. Разве что в столице такой сыщется. В общем, идеальное прикрытие.

— Но зачем? Я же не вру?

— А ты ври! В этих краях медицина ещё не окончательно вывелась, нарвёшься на знатока, он симулянта на раз распознает. И тебя тогда не в яму кинут, а натянут на кол посреди рыночной площади, не вдаваясь в детали.

Алька помолчал, осмысливая такие странные рекомендации, потом всё же согласился.

— Хорошо. А эта фуга… В чём разница?

— Фуга не просто потеря памяти, а полная потеря себя. Представь, что проснулся в незнакомом месте, не помня даже имени. А если какие воспоминания придут, могут оказаться не настоящими, а плодом больной фантазии.

— Вообще-то, у меня примерно так и есть. Иной раз вспоминаю большой город в огнях, женщину какую-то нереально красивую… В общем, это явно что-то психическое.

— Вот, так всем и рассказывай.

Алька прищурился.

— А ты что, врач?

— Скорее, наоборот, — хохотнул дьявол. — Поэтому, знаешь ли, интересуюсь биологией своих… пациентов. Но что мы всё обо мне? Давай уж в тебе до конца разберёмся. Например, сколько тебе лет?

Алька грустно усмехнулся.

— А на сколько я выгляжу?

— Скажем… На двадцать? Двадцать пять?