Вдоль каменного пояса

Вдали, на берегу, дымил костер, маленькая фигурка старика копошилась возле него. Олень и собака лежали рядом.

Манси встретил нас с хитро прищуренными глазами:

- Моя думай ты пропадай совсем. Зачем долго сиди Манья-Тумп?

- Здравствуй, Петр Ефимович!

- Моя здравствуй. Как твоя здравствуй?

- Есть хочется, - сказал Паша, потирая живот.

- О, твоя здравствуй хорошо!

Старик был в веселом расположении духа, радовался нашему возвращению. Из котелка, висящего над костром, плыл аромат дичи. И не мудрено: котелок был доверху наполнен глухариным мясом. На палочках вокруг костра старик расставил запеченных крупных хариусов.

После того как мне пришлось припомнить все свои знания по истории Урала, я как-то по-особенному смотрел на нашего проводника, вглядывался в его лицо, лицо далекого потомка древних угров. В нем явно преобладали монгольские черты. Но я вспомнил другого манси, Монина. Тот едва ли был похож на монгола, в нем действительно было что-то от венгра, болгарина и североамериканского индейца. Какие яркие противоположности среди людей одной и той же нации!

Остаток дня мы с Павлом провели на охоте с ружьем и киноаппаратом. А вечером долго сидели у костра. Было много еды, было много разговоров. Мы рассуждали: нужен ли был нам этот поход и что он нам дал? Ведь мы ничего не нашли особенного! Но наше любопытство было удовлетворено хотя бы тем, что мы побывали на вершине горы Манья-Тумп. Нам достаточно и этого.

Еще одна ночь у костра под горой, а на другой день мы отправились в обратный путь. Три дня и три ночи на берегах Тозамтоуи и Маньи прошли в охоте. Этот переход оставил на нашей кинопленке много интересных «трофеев».

* * *

Среди молодых людей встречаются иногда любители только заграничных путешествий. Одни страдают «африкоманией», другие бредят «бананово-лимонным» Сингапуром. Родная природа им кажется менее экзотичной, чем тропики. Какой вздор!

Я совсем не против заграничных путешествий. Это очень интересно, но роскошным видам Сингапура и Парижа я предпочел бы костер и палатку на берегу таежной красавицы Северной Сосьвы…

Мы провели несколько дней в Усть-Манье, пока ждали самолет на Саранпауль. За это время познакомились со многими манси. Сыновья Петра Ефимовича, Николай и Рудик, были нашими постоянными экскурсоводами. Это новое поколение манси, грамотное, культурное, не знающее тех горестных времен, какие пережили их предки. Ребята свободно говорят и пишут на русском языке: они закончили средние школы.

Младший сын старика Рудик живет в Няксимволе, откуда приехал навестить отца. Он уже взрослый парень, женат, имеет ребенка. Мы договорились с ним не забывать друг друга, переписываться…

А ведь совсем недавно маиси были на грани вымирания. Профессор Казанского университета А. И. Якобий в конце XIX века писал, что с 1803 по 1893 год, то есть за 90 лет, в Березовском уезде число хантов уменьшилось на 10 процентов, а манси на 24 процента. В 1911 году манси насчитывалось всего около 6500 человек. Алчные царские чиновники, хищные рыбопромышленники и купцы безжалостно грабили население Зауралья. Отсутствие путей сообщения и отдаленность от крупных населенных пунктов создавали благоприятные условия для произвола местных властей и беззакония купцов. Лишенные элементарной медицинской помощи и обреченные на нищету, таежные жители постепенно вымирали от голода и эпидемических заболеваний.

Но с первых лет Советской власти население стало расти и к моменту образования Ханты-Мансийского национального округа - 10 декабря 1930 года - число жителей почти в два раза превысило данные переписи 1897 года. А теперь… Не нужно теперь приводить статистические данные.

Достаточно посмотреть, как живет молодое поколение, чтобы понять, что обреченный на вымирание народ возродился.

НА ГОРИЗОНТЕ -СНЕЖНЫЕ ГОРЫ

Наконец, наступила пора расставаться с Петром Ефимовичем. Сколько было сказано пожеланий и добрых слов! Но вот грустные минуты прощания позади, и мы снова летим на Север. Под нами в зеленом ковре тайги вьется Северная Сосьва. Пилоты любезно предоставляют мне место на висячем сиденье между собой. Отсюда обзор на сто восемьдесят градусов. Вот он зеленый океан - лесной Урал!

Сверху земля будто накрылась зеленым меховым тулупом, вывернутым шерстью наружу. Вдоль рек тянутся черные хвойные леса. В глубине тайги видны местами веселые березняки, сосновые боры и лиственничники. Кое-где на берегах появились пожелтевшие березки - предвестники осени.

Уральский хребет тянется слева. Горы заметно становятся выше, вершины многих из них теряются в облаках. Манья-Тумп холмиком прилепилась к хребту. Мы идем на небольшой высоте. В стороне, среди леса, промелькнули домики Няксимволя.

Глухая таежная река Волья с тихими заводями и бурными перекатами проплывает под нами. Пилоты кивают друг другу и кричат:

- Вот рыбки-то где!

- Какой? - громко спрашиваю я.

- Сырок, таймень, нельма и знаменитая сосьвинская селедка!