Вдоль по памяти. Бирюзовое небо детства(СИ)

На следующее утро я проснулся, когда родители уже ушли в поле. Первым делом побежал в сарай, посмотреть, как там мои голуби. Войдя в сарай, я не хотел верить моим глазам. Корзина была пустая. Банки были на месте. Дверка была слегка приподнята, проволоку я не нашел. Выйдя на улицу, я вернулся в сарай еще раз. Произошедшее казалось мне дурным сном. Хотелось верить, что, войдя, я увижу моих голубей на месте. Но голубей не было.

Накопленные обиды перемешались во мне и подступили каким-то вязким комом к горлу. В то, что клетку открыли родители, не хотелось верить. Но червь сомнения начинал меня точить, как только я вспоминал отношение родителей к голубям. Была обида и на себя. А может я недостаточно загнул концы проволоки? Возвращение родителей с работы ясности не внесло. Более того, мама заявила:

- Если бы голуби не улетели, я бы погнала их веником!

Чувствовал я себя прескверно. Было неудобно перед Борей. Он отдал мне самую красивую пару голубей, в надежде, что они у меня сохранятся. На следующий день я пошел к Боре. По дороге я пристально всматривался на гребни крыш по обе стороны улицы. Порой казалось, что я их вижу на длинном сарае. Но приблизившись, разочарованно убеждался, что крыша пуста.

К Боре голуби тоже не прилетели. Убедившись в этом, я решил его не расстраивать. Надежда найти птиц еще тлела во мне. Недолго побыв у деда, я тронулся в обратный путь. Снова до рези в глазах всматривался на крыши. Придя домой, я первым делом снова пошел в сарай. Голуби не прилетели. Не было их и у Гусаковых. В надежде обнаружить пропавших голубей, я обошел и всю верхнюю часть села. Безрезультатно.

Вечером ко всем моим бедам я получил взбучку от родителей. Занятый поиском голубей, я оставил на весь день цыплят без воды. В ожидании травы кролики стояли столбиками на решетке клетки. Мама ругалась:

- Сегодня забыл накормить и напоить кроликов и цыплят. А к осени со своими голубями забудешь буквы! Так и будешь догонять Борю по два года в одном классе!

Борю на второй год больше не оставляли. Тетка Антося говорила, что он уже надоел всем учителям и те просто хотят от него избавиться. Последние два года Боря сидел за одной партой с нашим двоюродным братом Тавиком. Тавик учился в основном только на отлично, много читал и, по мнению деда, был самым разумным внуком. Он мог подробно рассказать историю почтового голубеводства с древних времен. Но к самим голубям и их разведению он относился более чем равнодушно. Несмотря на то, что Боря был старше на два года и гораздо рослее, Тавик напрямик говорил, что голубятников надо лечить в Костюжанах. Мне было обидно и за Борю и за себя.

Между тем, голуби у Бори продолжали умирать. Все чаще он обращался к Васе и Саше, которым в свое время отдал голубей. Оба давали Боре и птенцов и взрослых птиц. Но в стодоле было тесно, а под жестяной крышей голуби умирали. Летать голуби стали намного хуже. Быстро уставали, садились, где придется. Дед ворчал, когда голуби, обессилев, садились в винограднике на похилившиеся тычки.

Закончив семилетку, Боря поступил в ремесленное училище. В одно из воскресений он приехал домой, одетый в черную форму, как адмирал. На чердак он уже не поднимался, боясь испачкать форму. В теплую зиму все голуби внезапно погибли. Весной баба Явдоха очистила чердак от остатков голубиных гнезд, чисто подмела. На чердаке стали хранить фасоль, горох, чечевицу и кукурузу.

Я перешел в пятый класс, когда двоюродный брат моей мамы ВанЯ (с ударением на второй слог) привез из Могилева несколько пар невиданных по размерам голубей. Это была крупная птица, напоминающая чехов. Только они были несколько крупнее и значительно длиннее. У старых голубей клювы и веки украшали небольшие восковицы. Ходили они, слегка опустив голову и вытянув шею. Казалось, они были готовы в любое мгновение стремительно подняться в воздух.

Поскольку ВанЯ жил в метрах восьмидесяти от нашего дома. Все свободное время я проводил на чердачке маленького, как будто игрушечного сарая. Вместе с ВанЁвым сыном Васютой мы часами сидели в центре чердачка, наблюдая за голубями. Я был опытнее Васюты и охотно делился с ним моими скромными знаниями по голубеводству. Я уже почти безошибочно определял сроки насиженности яиц и возраст птенцов.

В конце лета ВанЯ подарил мне пару молодых голубей. Самец был достаточно крупным, вишневого цвета с примесью сивины, особенно в хвосте и под крыльями. Голубка, видимо другой породы, была черного цвета, белоголовая. Маленькая головка на длинной тонкой шее была изящна. Тянутое тело и низкая посадка придавала голубке грациозность.

Я поселил пару на чердаке недавно построенной над погребом времянки. Набросал вдоль стрехи сухую люцерну. Насыпал зерна, постоянно менял воду. Родителей мое приобретение не обрадовало, равно, как и не было резкого неприятия, как это было в недавнем прошлом.

Недели две я держал голубей закрытыми. Двустворчатую дверь оставил открытой, закрыв проем дефицитной в то время сеткой. Голуби часами проводили время у сетки, греясь под осенним солнцем и привыкая к новому месту.