Вдоль по памяти. Бирюзовое небо детства(СИ)

Очень скоро мне надоело нагибаться за мелкими, как вишня, клубнями. Тем более, что дома я вообще не любил собирать картошку, даже крупную. Вскоре я стал нагибаться только за более крупными клубнями. Но их было очень мало, два - три на целый длинный ряд. Да и поясница неприятно заныла. Тоска...

Выручил меня дядя Ананий. Он велел мне повесить ведро на крючок на плуге. В тот крючок пахари вставляли естек (ручной чистик) для плуга. Чтобы вовремя очищать лемех от грязи. Когда я повесил, он сказал, что картошки почти нет и я должен ходить за плугом и петь разные песни, которые я знаю. Погромче. Так и работали мы с ним в поте лица до самого обеда. Я пел, я дядя Ананий пахал. Ему было очень весело. В такие минуты его скошенный левый глаз смотрел лукаво и ободряюще. От этого мне было еще веселее. Я старался. Да и всем остальным пахарям тоже было весело.

Не было весело только пионервожатой Анастасии Михайловне Савчук, жившей через дорогу от нас. В тот день она вывела нас в поле. Но её я не боялся. Она училась с братом Алешей в одном классе. Алёша помогал ей решать задачи. А я называл её Анастасией Михайловной только в школе. Дома я называл её Стасей, несмотря на то, что мама велела называть её по имени отчеству всегда и всюду. Но сейчас она смотрела на меня недобро и молчала. А в конце на тоненькой тетради она выставила нам оценки по труду. Единственная из класса двойка была моей. За что?! Я так старательно пел! С того дня я её вообще никак не называл. Пусть знает!

Уже много позже, когда я учился в Дондюшанской школе, домой мы ездили на грузовой машине с будкой с молокозавода. Дядя Ананий с Борей Рябчинским сдавали молоко от колхоза. Каждый раз, как только я забирался в кузов, дядя Ананий спрашивал:

- Коли поiдем ворате бараболю?

И всем было весело до самой Елизаветовки.

Знакомство со второй дочерью Ивана, Манькой, началось со скандала в доме моей бабы Явдохи. В зимнее воскресенье я с Броником Единаком и Мишкой Бенгой катались возле старого Василя Довганя по, укатанной до стеклянного блеска, дороге. Катались на подошвах собственных сапог. У нас с Броником карманы были наполнены жаренными семечками. У Мишки было пусто. Но, катаясь, семечки мы лузгали втроём.

Подошедшая Валя Твердохлеб, дочка Маньки попросила семечек. Я не успел сунуть руку в карман. Меня опередил Броник. Он дал мне горсть семечек, которые, чтобы не расходовать свои, более крупные, я насыпал в ладонь девочки. Валя положила в рот семечку, раскусила её, выплюнула шелуху и стала жевать. Внезапно, горько расплакавшись, побежала домой. Броник с Мишкой весело рассмеялись и побежали к Бронику домой. Мне одному было скучно, и я пошел к бабе Явдохе.

Скоро пришла Манька. Показывая на меня, взывала к бабе Явдохе:

- Дивиться, стрейно! От ци обеванци не нагодували минi дитину зернетами з перцём?

Отбиваться было бесполезно. А тут подошла моя мама. Получил по полной. За убежавших друзей тоже. Оказывается, во втором кармане Броника были семечки, натёртые красным перцем. Но это было в далёком детстве.

А потом Манька, кухарившая на многих свадьбах вместе с бабой Явдохой, готовила стравы как на свадьбе брата Алёши, так и на моей. Сама нездоровая, не жалуясь, приходила раньше всех и уходила позже, пока не была вымыта и отдана последняя тарелка. Сама уже пожилая, больная, Манька готовила на похоронах и поминках обоих моих родителей.

Спасибо. Пусть Земля ей будет пухом.

Имя Мишка Групан я услышал в нашей семье впервые в возрасте пяти лет. После очередной побелки мама вынесла из нежилой комнаты фотографии в больших рамах. Вынув фотографии, рамки вынесла на улицу и старательно красила, тщательно растирая свежий слой краски. После высыхания разложила фотографии и прижала куском картона с тыльной стороны. Потом, прижимая картон к стеклу, аккуратно забила по кругу в старые дырочки по несколько маленьких гвоздей. Затем снова вывешивала рамки с фотографиями на стены, подвязывая сзади длинными веревочками. Вывешенные рамки висели в слегка наклонном положении.

Я любил подолгу рассматривать фотографии после того, как мама их переклеивала или переставляла и снова помещала на стены. Каждый раз они сразу становились малознакомыми и казались более интересными. С малых лет я знал всех родственников по фотографиям. Если что-то было неясно, мама тотчас принималась рассказывать, кто есть кто, кем приходятся нам, где живут.