Вдова Его Величества (СИ)

Дышать. Медленно и без паники. Осторожно. И также медленно подниматься. Что бы это ни было, Катарина сумеет противостоять. Она пошевелила пальцами и покрепче вцепилась в края ванны, которые вдруг стали гладкими, словно… то же стекло.

А теперь вверх. Осторожно, по толике дюйма… потихоньку…

— Джио, — это было сказано шепотом, но вода, словно ощутив, что жертва вот-вот выскользнет, заволновалась. Она вздыбилась, свилась тугой плетью, которая захлестнула шею Катарины и потянула вниз, к ставшей невозмутимой глади.

От нее явственно попахивало болотом.

— Джио! — Катарина закричала, но из горла вырвался сдавленный писк.

Джио! Они же кровью связаны… Джио всегда была рядом… и сейчас должно… она не ушла бы, не удостоверившись, то Катарине ничего не угрожает… далеко не ушла бы.

И стало быть, шанс есть.

Катарина закрыла глаза. Руки ее дрожали от напряжения. Шея ныла, и кажется, по плечу поползла капля крови, но…

Вдохнуть.

Сосредоточиться. Воззвать к крови, умоляя помочь. Плеть дернулась, и Катарина, согнувшись пополам, ушла под воду. Темная, тухлая, та заполнила рот и нос, спеша забраться внутрь такого упрямого тела. Плеть растворилась, но лишь потому, что теперь Катарину держала вся вода. Она стала густой и тяжелой.

Неподатливой.

И горькой. Горче собственных слез.

Катарина рванулась и… и чьи-то когти впились в ее плечи, потянули, извлекая из водного плена, швырнули на пол, а потом что-то тяжелое, неимоверно тяжелое, упало на грудь. Катарина ощутила, как трещат ребра, но рот ее открылся сам собой, выплюнув черную жижу. Кажется, она закашлялась. А потом ее вовсе вырвало, на роскошное платье Джио. Бархатное. Яркое. Цвета утреннего пламени. И Катарина расплакалась от расстройства. А Джио, с легкостью подхватив ее, сказала:

— Вот же… ни на минуту тебя без присмотра не оставишь…

Она отнесла Катарину к кровати и, сдернув простыню, растерла. А потом наклонила и на что-то нажала, отчего тело вновь свело судорогой, и изо рта хлынула очередная порция воды. Но после стало легче. И Катарина, свернувшись в клубок, закутавшись в ту же мокрую и холодную простыню, наблюдала, как мечется по комнате Джио.

— Извини, — выдавила Катарина. И потрогала горло. Голос был сиплым, чужим. — За платье…

— К демонам платье, — Джио остановилась. — Жива?

— Как видишь.

— Не уверена, что вижу, — проворчала она и, подойдя к Катарине, положила руку на ее голову. — Целителя приглашать станем?

— А надо?

— Смотри сама. Только учти, целители вовсе не так молчаливы, как любят о том говорить. А твои… особенности от него не скроешь.

Верно.

И узоры он увидит, а потом с кем-нибудь поделится. Люди склонны делиться тем странным, свидетелями чему становятся.

— Мне страшно.

— Понимаю, — Джио стянула простыню и велела. — Вставай. Кое-что у меня есть… внутри как? Не давит? Не жжет?

Горло пекло, а еще каждое движение доставляло боль, особенно слева. И Катарина прижала локоть к груди.

— Ничего, — выдавила она. — Как-нибудь… потерплю.

Мазь была прохладной, но, впитываясь, разогревала тело, и Катарина зашипела от боли.

— Скоро пройдет, — Джио развернула ее и, окинув скептическим взглядом, заметила. — Подкормить тебя стоит, а то кожа да кости. Руки поднять сможешь?

С трудом.

— Ребра не сломаны, но пару дней поноют. Расскажешь, что случилось?

Она достала другую банку, содержимое которой весьма напоминало забытую на солнце овсянку. С одной стороны она засохла, а с другой покрылась плесенью.

И запах был соответствующий.

— Я не поняла. Утром болела голова. Я… просто болела. И сон такой странный был, — Катарина повела плечами и поморщилась. — Но вряд ли оно связано. Просто… я забралась в ванну. И сперва было хорошо. Мигрень и та прошла, а потом… потом я поняла, что меня хотят утопить. Нет.

Она закусила губу, подбирая подходящее слово.

— Скорее она хочет, чтобы я утонула.

— Кто?

— Вода. Не знаю, как правильно. Она уговаривала меня открыть рот, сделать глоток, а когда я отказалась, то поняла, что не могу пошевелиться. Это ведь неправильно! Это же основы основ. Вода рассеивает магию. Слишком большая масса, высокая плотность… я и сама, когда… — Катарина вытянула руки, разглядывая узоры, что проступили на коже. — Концентрация чересчур возрастала… да… вода отличное средство, чтобы мягко скинуть излишек силы. Но управлять ею… создать водный жгут? Разве такое возможно?

Джио хмыкнула.

И ушла. А вернулась с огромной своей сумкой, из которой достала широкие ленты полотна.

— Выдохни. И стой смирно. Люди не ладят с водой. Мало кто ладит с водой. Твоя правда. Даже среди иных ее… опасаются, скажем так. Но мир — штука сложная, а вода… воды слишком много, чтобы ее вовсе не использовать.

Она наматывала полотно, сдавливая ноющие ребра, но странное дело, от этого становилось легче.

— Далеко на юге, где море, говорят, кипит от солнца, водятся сирены. Сама не видела, но моряки их бояться больше, чем акул. Акулы что? Рыбины, хоть и зубастые…

— А акул видела?