Вдова и Черный герцог (СИ)

Мне говорили, что первый раз с мужчиной — это всегда очень больно и с большим количеством крови. Вот только… то ли со мной было что-то не так, то ли я просто была слишком сильно возбуждена. Но боли я практически не почувствовала. Лишь чистое наслаждение от того, что, наконец, принадлежу ему. Полностью.

Утром я проснулась в его объятиях. Совершенно без одежды, лишь накрытая одеялом.

— Прости, я должен был сдержаться, — прошептал Дориан, виновато глядя мне в глаза, и перебирая пальцами длинные гранатовые волосы.

— Тебе не за что извиняться. Я сама этого хотела. И я ни о чем не жалею, — шепнула я в ответ, и потянувшись, коснулась губами его губ.

— Я люблю тебя, — выдохнул он.

Те самые слова, от которых по моему телу пробежала мелкая, искристая дрожь.

— И я люблю тебя, — ответила я, ощущая, как он крепко сжимает мою руку.

— Послушай… Мне нужно поговорить с твоим отцом сегодня вечером. Обещаю, что не позволю выдать тебя замуж против воли. Но прежде я должен буду… кое-что уладить, провести пару встреч, чтобы все наверняка получилось. До того пообещай не делать глупостей. Просто вернись домой и подожди меня. Хорошо?

Я не хотела возвращаться домой. Не хотела покидать его объятий.

И все же, глубоко вдохнув, кивнула.

А вскоре в самом деле вернулась домой. Где отец, бледный как мел, встретил меня чуть ли не на пороге.

— Надо же, а я уже собирался ехать к дому лорда Бладблека, чтобы поинтересоваться, в самом ли деле моя дочь, как мне донесли, была замечена прошлым вечером в его компании, — строго процедил он, едва провел меня в свой кабинет и закрыл за нами дверь.

— Это не важно, отец, — холодно проговорила я, глядя на него. — Давай просто сойдемся на том, что я не выйду замуж ни за одну из трех ранее озвученных тобой кандидатур.

— Похоже, в самом деле не выйдешь, — прорычал отец. — Слухи разлетаются, словно лесной пожар, Скарлет. И двое из этих кандидатур сегодня утром уже сами поспешили отозвать свои брачные предложения. Не исключено, что к вечеру сер Борджер, проспавшись после своих ночных процедур, тоже захочет взять с них пример.

— Вот и славно. Рада, что ситуация разрешилась сама по себе, — съязвила я, и тут же увидела, как побагровело лицо отца.

— Мы с тобой поговорим позже, Скарлет. Но да, пока что ты добилась своего: я не буду некоторое время поднимать вопрос твоего замужества. Как минимум потому, что сейчас, после твоей выходки, вряд ли найду подходящую партию. Вернемся к нему немного позже. А пока можешь идти.

На его лице так и читалось: «Скажи, что все эти слухи — неправда. Что тебе хватило ума не делать ЭТОГО». Но я не стала говорить отцу вообще ничего. Просто вышла из его кабинета и направилась в свою комнату.

В которой, наконец, позволила себе устало рухнуть в кресло и закрыть глаза. А еще — задрожать.

Я в самом деле ждала, что Дориан придет сегодня вечером на обещанный разговор с моим отцом… вот только он так и не пришел. Вместо этого я получила единственное письмо, в котором было лишь несколько строк:

«Король внезапно приказал мне отправляться в срочную далекую поездку. Прости, Скарлет, мне очень жаль. Клянусь, как только я вернусь — встречусь с твоим отцом и серьезно с ним поговорю. Неважно, будет он на тот момент в столице, или уже вернется в свои владения. Если все сложится удачно — к тому моменту я уже буду главой королевской внутренней полиции, и тогда у него точно не останется никаких аргументом. Просто… дождись меня».

Уже через день отец сообщил, что мы возвращаемся, и мне ничего не оставалось, кроме как сжать губы, покидая столицу.

А через три недели отец вошел в мою комнату и строго прошипел:

— Твоя горничная сообщила, что ты все еще не просила принести тебе гигиенические салфетки. Хотя, согласно ее подсчетам, они должны были понадобиться еще на прошлой неделе.

Я не ответила. Лишь сжала кулаки…

И ощутила пощечину!

Тем же вечером меня осмотрел врач, служивший в замке, и подтвердил, что я беременна.

Тогда я получила от отца еще одну пощечину. В ответ на которую сообщила, что покончу с собой, если он только попробует насильно избавить меня от этого ребенка.

Следующую неделю мы с ним не разговаривали…

А потом он вызвал меня в свой кабинет. Где на столе я увидела прибор, которого раньше не замечала в нашем доме.

Мнемозис.

— Мне его одолжил… один человек, — проговорил отец, жестом приглашая меня сесть на стул напротив хрустального шара. — Он встретился со мной, и искренне раскаиваясь в своей причастности к инциденту, решил, что ты должна кое-что узнать, — осторожно вздохнул он, вставляя в слот средних размеров сапфир.