Вдова из Последнего утеса

— Думаю, вам есть что рассказать, — Тодд положил золотой на стол, подкинул на ладони еще два, давая понять, что за благодарностью не заставит себя ждать.

— Так эта… милорд, — староста золотой сцапал, попробовал на зуб, почесал щеку. — Я всегда готов помочь, чем смогу. Вы садитесь. Хотите эля? У меня свой, хороший.

Тодд кивнул. Ему бы еще и пожрать сильно охота, но это потом. Сначала дела.

К рассвету он был уже на месте. Бессонная ночь, конечно… но ничего, одну бессонную ночь он переживет. И парни переживут — Тодд взял с собой пятерых и еще собак, пусть прочешут лес.

Следы были, но в этих следах сложно что-то разобрать, все слишком затоптано. Причем, у дома-то понятно, там народ сбежался, тушить пытались. Но дальше… затоптано очень странно, словно специально пытались следы скрыть. А может точно специально. Уходило в лес и к реке, так, чтобы точно сбить погоню. И вот это, лишний раз наводило на мысли, что вовсе не тролли тут замешаны. Тролли, если им понадобится, придут открыто. Если кто-то из людей действительно разграбил сокровищницы или, уж тем более, причинил кому-то из горного народа вред, то они имеют законное право на месть. И за этим правом они скорее придут к лорду Утеса, чем будут шастать по деревням…

Если, конечно, не произошло чего-то, после чего с лордом они дела не хотят иметь. Или считают его замешанным… Но тогда придут все равно. Сила всегда на их стороне, как бы люди ни хотели думать иначе.

— Как давно ты видел Манаса в последний раз? — спросил Тодд.

— Да эта ж, милорд… да как сказать, — староста старательно наморщил лоб, вспоминая. — Ну, так почти месяц как. Он то ли на охоту, то ли на заработки куда подался. Больше не появлялся здесь.

— Жену с детьми здесь оставил?

— Да, милорд. Так ведь детишек-то куда с собой? Это ж оно всегда так…

— Кто к ним приходил за это время?

— Да как… — староста замялся, оглянулся как-то с сомнением, но поддержать его было некому. — Ну так, пару раз-то видели, какие-то люди приезжали, говорили, что друзья Манаса, что семью проведать. Охотники, как на вид. Ну, такие… — староста покачал раскрытой ладонью, подыскивая слова. — Я б поостерегся с такими дружбу водить. Но тут… Мы к ним и не подходили особо, милорд, кто ж их знает… А так потом… да и не замечали мы особо.

Охотники они или разбойники, или еще кто. Да, Тодд понимал. В горных деревеньках люди, по большей части, крепкие, смелые, за себя постоять могут. Но осторожность никогда не бывает лишней. Осторожные живут дольше.

Поэтому чужаков, конечно, видели, но предпочитали не лезть. Особенно если это чужаки при оружии.

И не два раза. Два — это приходили днем, явно, еще до того, как Тодд сюда своих людей прислал. Но его люди видели, как тут мелькали. Тихо, словно тени. Девка какая-то приходила… так со стороны и не поймешь, что чужая, словно местная, соседка заглянула. Но не соседка. И еще были… Стучали Манасовой жене в окна, передавали что-то. А староста не знает или не хочет говорить?

Плечами только пожимает, и как-то затравленно оглядывается. На золотой в руке Тодда косится.

Тодд кладет два золотых на стол.

— Так эта… старик какой-то приходил вроде, — староста бороду свою дергал. — Вроде как с Медвежьей балки… На ночлег просился. Она его и пустила. Так то ж че? Так обычное ж дело. Он куда-то в долину, что-то на зиму там прикупить, дела уладить. Кто ж думал-то?

Вот как раз за день до того, как тролли пришли.

Или не тролли?

Тут старосту передернуло даже. Да поди разбери! Гремело-то страшно. И метель поднялась… так магия ж! Разве люди так делают? Да где же это видано?

Только ведь метель — это и не троллья магия тоже. Ётунская. Но ётунов тут точно нет… И нигде нет, Тодд про такое не слышал ничего, кроме старых легенд. Скорее надо среди людей искать, не из простых. Ётунская кровь… В каком из домов еще настолько сильная кровь, что могут метель поднять? Сазерланы с северных островов? Но они всегда жили чуть обособленно, да и какие у них могут быть дела здесь, у Последнего утеса?

Нужно узнать.

И такие дела, чтобы тихо по лесам да по деревням… Вот, дом какого-то охотника сожгли, бабу его увели… Увели, не сожрали ведь. Из дома все ценное вынесли.

— Я, — говорил староста, — знал, где она деньги держала. Ну, как знал? Ну, так вышло вот… Так мы глянули — нет ничего. Сундучок-то есть, даже не обгорел почти, но внутри ничего. И под половицей на кухне пусто, все вытащили. Выходит, забрали они все, нелюди эти.

Может, и нелюди забрали. А может и люди. Может Манасова жена сама все с собой забрала. Но даже если нелюди — то точно знали, где и что брать. А может, вовсе, староста, если знал — потом прибежал, подсуетился.

Сама эта Манасова жена никогда ни про троллей, ни про золото, ни про Кривого Кирана ничего не говорила. Охотиться муж пошел, и все тут.

Все это странно, конечно.

Вообще все странно.

Тодд ходил, смотрел сгоревший дом.

Вроде дом и дом, сгорел и сгорел, смотреть особо не на что.

А след — так собаки лучше Тодда возьмут, они уже в лес ушли. И быстро там не закончат, так Тодд поедет в замок сам, ждать не будет, а то Кейлен одна.

Он и так поесть перехватил только быстро на ходу, а времени нет. Со всеми поговорить, дом осмотреть…

Сгорело основательно, порушилось, только черные остовы стен остались. Тодд заглядывал во все углы.

И вдруг, там где очаг был…

Тодд даже и не понял сразу.

Уголек.

Мало ли угольков в сгоревшем доме?

Но что-то дернуло, зацепило взгляд. Блеснуло.

Нехорошо так дернуло, что прям пробрало.

Тодд наклонился, разгреб остывшую золу. Уголек. На вид как уголек, но на ощупь — металл скорее. Черный, словно чуть пористый. Тяжелый, тянет ладонь. Крошечная фигурка… то ли медведь, то ли человек в лохматой шкуре, то ли… оборотень? Тролль? Ётун? Кто это, по фигурке не определить, все слишком условно сделано. Коренастая фигурка, нечеловеческое лицо с мощной челюстью и низким лбом, широкие плечи, огромные руки… Глаза красные.

Тодд глянул в эти глаза и понял, как волосы на всем теле становятся дыбом. Чуть фигурку не бросил. Но бросать не стал. Нет, опасность не от нее, это просто фигурка. Но что-то с этим связанно…

Не понять. Но так нехорошо, что хоть вой.

И ведь неспроста она здесь. Нужно в книгах поискать, посмотреть, может, что и найдет.

Тодд достал платок, завернул покрепче. В замок везти…

Нет, в замок он это не повезет. И сам не мог сказать, что его так беспокоит, но если уж так, то лучше не тащить с собой. Но и здесь не бросать.

У дороги, у перекрестка где-нибудь прикопает, поближе к дому. Чтобы если понадобится — пойти и забрать. Чтобы только он знал, где это лежит.

* * *

До Утеса Тодд добрался ближе к полуночи.

Вот ж…

Пока с делами закончил, пока доехал, пока искал, где фигурку спрятать — много времени ушло. Ехал и сам ругал себя за задержку. Обещал ведь до вечера.

Кейлен стояла на башне, смотрела, ждала его. Тодд еще издалека… не то, чтобы увидел, скорее почувствовал. Крошечная фигурка в темноте.

Ворота заскрипели, их на ночь уже успели закрыть. Пришлось ждать.

Пока заехал во двор — Кейлен уже стояла там, вглядываясь, прижимая руки к груди.

Тодд даже специально громко спросил у охраны как дела в его отсутствие, чтобы Кейлен слышала его голос. Сам услышал, как она тихо вскрикнула. Чуть не бросилась к нему.

Остановилась совсем рядом, замерла. Не на шею же бросаться, право слово…

— Сэр Тодд… — ее голос отчаянно дрогнул. Облегчение в голосе.

— Добрый вечер, ваша милость, — как можно более ровно сказал он. — Сейчас поздно, а завтра утром, думаю, я зайду, расскажу обо всем, что увидел. Хотя, честно говоря, ничего нового там. Потом, еще, думаю, мои люди вернутся, расскажут, чего в лесу нашли.

Кейлен всхлипнула.

— Да, хорошо.

— Как вы, ваша милость. Что-то случилось?

Она всхлипнула громче, покачала головой.

— Нет, — ответила поспешно. — Простите. Все хорошо. Я просто… волновалась. Но теперь… уже все.

Стояла на башне, ждала. Она совсем одна здесь, даже совета спросить не у кого. И случись что с Тоддом, вряд ли ее будут слушать. Не выгонят, конечно, открыто, но тихо оттеснят. Здешние люди не признают над собой власть пришлой девочки. Арнхильды, те же, тихо приберут к рукам. Или кто-то еще.

Кейлен наверняка понимает это.

Она всхлипнула снова, обхватила живот.

— Все хорошо, — повторил Тодд. — Идите спать.

Она кивнула. Чуть обернулась через плечо… закусила губу.

Тодд почувствовал, как она тяжело дышит. Словно пытаясь прийти в себя. Тихо, но тяжело.

— Ваша милость, — он подошел ближе. — Как вы?

Кейлен покачала головой.

— Просто устала. Сейчас… Простите.

Закрыла глаза, осторожно живот поглаживая.

— Болит? — тихо спросил Тодд.

Она качнула головой снова. Чуть помолчала, и все же…

— Нет. Не очень… просто тянет… Ничего…

Словно извиняясь.

И губу закусила.

Бессонная ночь, небось, по его, Тодда, вине. И весь день вот так, в ожидании. А в ее положении — это совсем не то, что нужно.

— Хотите, я еще колыбельную спою? — предложил Тодд тише. — Не бойтесь, — поспешил заверить, когда Кейлен испуганно подняла на него глаза. — Это просто колыбельная, от нее никакого вреда. Просто поможет успокоиться вам и вашему ребенку. У вас был тяжелый день.

Кейлен долго смотрела ему в глаза. Страх, смятение…

Тодд ждал. Только руки… большие пальцы под ремень сунул, ремень крепко обхватил… а то что-то так и тянуло обнять ее, погладить по волосам, сказать, что волноваться не стоит, все наладится. И так тянуло, что прямо пальцы сводило.

А Кейлен кивнула испуганно.

— Хорошо, — сказал Тодд. Понял, что голос слегка сел, царапает. — Тогда идем… куда-нибудь в спальню, наверное. Не здесь же.

Сам сморщился. Как-то уж очень двусмысленно звучит. Хочется верить, что никто посторонний не слышит. Но даже если слышит… Слышит. Вон, конюх подошел за лошадью, Тодду весело подмигнул. Твою ж… ладно. Это не важно, на самом деле.

Кейлен кивнула тоже. Даже чуть сжалась. Ничего, она успокоится сейчас, они поговорят. Ничего ж ведь такого… Просто беременной женщине нужна помощь и Тодд единственный, кто может помочь. Это магия. Так себе звучит… но не важно.

— Идем, — шепнул он.

Она шла очень осторожно, придерживая живот. Тодд рядом.

Когда едва не споткнулась у ступенек — он плюнул, подхватил ее на руки. Кейлен чуть сжалась, напряглась, но это ничего. Она смущается, а не боится, и такое вполне можно понять.

До ее спальни. Там усадил на кровать.

Сам сел рядом.

— Не бойтесь, — выдохнул, осторожно положил руку ей на живот. — Я сейчас колыбельную спою, вы немного успокоитесь. И я сразу уйду. Мне еще тоже стоит переодеться с дороги и вообще… Сейчас поудобнее сядьте, закройте глаза.

Кейлен послушно закрыла. Немного откинулась назад, опираясь на руки.

Наверно, стоило бы ее и совсем в кровать уложить, и потом пусть уснет сразу. Но тут и ей тоже переодеться надо, и…

— Вы ботинки снимите, ваша милость, так будет удобнее, — сказал он.

Она снова испуганно вздрогнула, напряженно, но молча сняла. Живот у нее еще не большой, не мешает. Тодд бы и помог снять, но уж как-то… Лучше сама, наверное.

Немного странно Тодд себя чувствовал. Ну и ладно, пусть так.

Он просто немного споет и пойдет. А потом она уж тут с горничной сама разберется.

Ладонь на живот.

И прикасаясь, он чувствовал, как Кейлен чуть заметно мелко подрагивает. После дневных волнений? Или тоже вся эта ситуация тоже смущает ее. Наверняка смущает. Особенно притом, что Кейлен еще не очень уверена, можно ли Тодду доверять. Кто он ей?

Выдохнуть.

Все потом.

Закрыл глаза тоже. Все. И тихо-тихо запел.

Сейчас будет легче.

Но вместо этого — очень быстро почувствовал, как Кейлен тяжело сидеть, руки подрагивают. Он чуть подвинулся, подставив плечо, чтобы она могла откинуться и опереться. Кейлен сначала держалась, потом сдалась. Прислонилась. С колыбельной волноваться о пустяках не выходит. Просто расслабляешься и не думаешь.

Тодд и сам не заметил, как это вышло, но вот она уже прижимается спиной к его груди, он обнимает ее одной рукой, другую держит у живота… Она дышит ровно и глубоко. И, наверно, уже можно заканчивать, но шевельнуться и отпустить просто нет сил. Невозможно отпустить.

Нет, это просто действие колыбельной, только и всего. Волшебный покой, расслабленность, взаимное доверие. Это легко рассеется, как только… С рассветом, пожалуй.

Ее волосы пахнут летними цветами и медом. И это безумно кружит голову. И так хочется обнять крепче… иначе обнять. Но этого точно делать не стоит. Нет, Тодд еще не совсем потерял голову от магии… и с недосыпа… да, его самого неудержимо клонит в сон и соображает он уже как-то плохо совсем.

И отчего-то вспоминается, как в самом начале, когда Элмер только привез на Утес молодую жену, когда поехал показывать ей окрестности… Верхом. Они вдвоем с Элмером поехали. Но Тодд помнит, как Кейлен смеялась, как блестели ее глаза. Как она сама и ее лошадь нетерпеливо приплясывали… им бы вскачь по полям, сорваться и… Но Элмер не одобрял. Жена должна ехать рядом, тихо и молча. На полкорпуса позади. Слушать все, что ее муж говорит ей. А Тодд…

Вдруг поймал себя на том, что уже не поет, песня закончилась.

А Кейлен спит, прижавшись щекой к его плечу.

И так хорошо… сидеть бы…

В животе только предательски заурчало. Тодд только утром успел что-то быстро перехватить, какого-то мяса с лепешкой, и сыра… на ходу… Эля со старостой по кружке выпил. А потом торопился и не до того.

Кейлен улыбалась во сне.

Надо бы идти.

Только будить не хотелось.

Тодд посидел еще немного. Но быстро понял, что сейчас сам вырубится и уснет. Вот прямо так, с Кейлен в обнимку. Но так точно нельзя.

Собрался с силами. Стараясь не разбудить, подхватил ее, уложил на кровать. Задержался на мгновение… так вышло. А Кейлен во сне повернулась к нему и обняла. Тодд замер.

Во сне…

Так… Он сам стоял почти на четвереньках на кровати, укладывая ее, еще чуть поддерживая под плечи, она лежит на его руке, держит его… Если дернется неосторожно, она проснется. Она и так хмурится, тянется к нему, словно ища защиты. Ей было страшно одной. Весь день страшно, пока он там по лесам мотался. Ей страшно одной вдали от дома. Она сильная, но страшно все равно.

И совсем не хочется будить.

Ладно, Тодд полежит сейчас здесь рядом совсем чуть-чуть, пока Кейлен заснет крепче. И сразу уйдет. Совсем чуть-чуть полежит.

* * *

Кейлен всегда спала беспокойно. Но тут… когда проснулась, поняла, что уже скоро рассвет.

И рядом есть кто-то. Его дыхание…

Так непривычно, неожиданно, что чуть не вскрикнула.

Тодд. Он вчера пел ей колыбельную, а потом… Что было? Да ничего. Они просто оба уснули. Кейлен в платье, том, в котором была вчера. Еще и укрытая теплым плащом Тодда.

Он спит на краю кровати, свесив ноги вниз, отодвинувшись настолько, насколько возможно, притом, что она лежит на его руке.

Он ведь только приехал вчера, устал… и тут с ней… Как же это вышло? В одежде, в походном доспехе даже, Кейлен видит, как поблескивает. Неудобно так спать? Или у него тоже просто закончились силы и он…

Вот так, во сне и едва пробивающемся утреннем свете Тодд выглядит не суровым воином, а почти мальчишкой. Улыбается во сне. Темные волосы колечками падают на лоб, и даже отросшая щетина не делает его старше. Хотя, конечно, он старше Кейлен лет, наверно, на шесть или семь…

Вдруг подумала… дурацкая такая мысль… она впервые просыпается в постели с мужчиной. Тут мужчина, конечно, не совсем с ней, просто спит рядом, поверх одеяла, но… С Элмером у них всегда были отдельные спальни. И Элмер не оставался, уходил, исполнив свой супружеский долг. Спать Кейлен всегда оставалась одна. А вот так…

Тодд спит.

И Кейлен тоже не хочется двигаться, чтобы не разбудить его. Не хочется сломать ночной покой… Но долго лежать на одном боку уже нет сил. Да у него самого, наверно, давно рука затекла, вот так, вытянув ее, лежать. Она тихонько…

И Кейлен осторожно сдвигается, переворачивается на другой бок. Очень стараясь не будить, но Тодд просыпается все равно.

И Кейлен быстро закрывает глаза, замирает, делая вид, что спит и просто ворочалась во сне.

Слышит, как его дыхание меняется. Чувствует, как он вздыхает, приподнимается, смотрит на нее. Отстегивает плащ, оставляя ей, укрывая. Так же осторожно выбирается из кровати. И еще долго стоит. Тихо и неподвижно. Потом так же тихо уходит.

Только сапоги чуть поскрипывают.

И без него вдруг становится одиноко.