Вдова поневоле

Заставлять Ники привязать Баунсера на ночь оказалось не нужно, поскольку юный мистер Карлион сам решил запереть своего любимца в одном из денников, чтобы тот не спугнул ночного гостя лаем. Преданный Баунсер получил в награду огромную миску с мясом и остатками бисквитов и был отведен на конюшню. Пес шел, держа в пасти остатки мозговой кости, о которой ему напомнила миссис Чевиот. Сейчас Баунсер относился к ней, как тюремщик, который охранял своего пленника, но не питал к нему недобрых чувств. Элинор показалось, что пес улыбается ей, и она назвала его ужасным животным. Эту сомнительную похвалу Баунсер принял с опущенными ушами и в ответ равнодушно помахал хвостом.

Миссис Чевиот и достопочтенный Николас Карлион вкусно поужинали телячьей шеей, тушенной в рисе, луке и перце. За телятиной последовали яблочный пирог и сырники с яйцом и хлебной крошкой. Они оказались такими вкусными, что мистер Ники попросил Барроу похвалить жену и передать, что она может рассчитывать на место кухарки в Холле, стоит ей только этого захотеть.

После ужина дворецкий поставил на стол графинчик с портвейном, а миссис Чевиот, как и подобает воспитанным дамам, удалилась в библиотеку. Вскоре к ней присоединился ее юный гость и предложил скоротать вечер за одним-двумя робберами пикета. Так как в карманах обоих игроков, по словам Ники, ветер гулял, они играли на воображаемые деньги и делали воображаемые ставки. Когда Барроу принес в библиотеку поднос с чаем, выяснилось, что Элинор стала богаче на несколько тысяч фунтов. Ники великодушно заявил, что с удовольствием заплатил бы ей хотя бы половину проигранной суммы, и они в прекрасном настроении уселись пить чай.

Николас познакомил хозяйку с некоторыми воспоминаниями своего детства и юности, изрядно рассмешив ее при этом. Элинор рассказала о достижениях своего отца в многочисленных видах спорта. За этими приятными разговорами они провели еще пару часов.

Между миссис Чевиот и юным мистером Карлионом установились прекрасные отношения, но Элинор чуть не испортила их, когда они отправились наверх. Она опрометчиво предложила Ники постелить постель, чтобы ему было удобнее сторожить. Увидев испуганное лицо юноши, Элинор мигом вернулась с небес на землю. Она тут же попросила прощения и заверила Ники, что сболтнула это, не подумав. Юноша с великим терпением объяснил хозяйке Хайнунса, что если непрошеный гость увидит в комнате спящего джентльмена, он тут же испугается и убежит. Элинор призналась в полном отсутствии мозгов и добавила, что не отличается по умственному развитию от малого ребенка. Они помирились и разошлись по своим комнатам. Миссис Чевиот перед тем, как заснуть, какое-то время лежала и улыбалась, вспоминая энтузиазм юноши. Ники же растянулся на неубранной кровати в маленькой квадратной комнате, полный решимости ни в коем случае не сомкнуть глаз.

После первого же часа бодрствования он понял, что взвалил на свои плечи более трудную задачу, чем думал, и неоднократно вспоминал об уютной кровати, которую ему приготовили в самой лучшей свободной спальне Хайнунса. Юноша снял сапоги и поставил их за стул, но очень скоро у него начали мерзнуть ноги. В конце концов ему пришлось накрыть их подушкой. Он быстро согрелся и начал дремать. Элинор не знала, что Ники сам не очень-то верил в свою теорию и сомневался, что этой ночью его могут ждать какие-нибудь приключения. Прошло некоторое время, и у него исчезла последняя надежда на появление незваного гостя. Сейчас только небольшой участок его мозга сохранял бдительность.

В таком состоянии, находясь на границе между сном и явью, юноша с восторгом и изумлением услышал тихий шорох, который донесся из потайного стенного шкафа. Через секунду Ники полностью проснулся и замер, приподнявшись на локте. Он изо всех сил вслушивался, опасаясь, что ему это приснилось. Но сомнений быть не могло: кто-то поднимал потайной люк в шкафу.

Ники учащенно задышал. Он сбросил с ног подушку и положил ее на место в изголовье кровати, соскользнул на пол и притаился в дальнем углу комнаты, крепко сжимая в руке пистолет. Несмотря на то, что луна не светила в не закрытое ставнями окно, благодаря сероватому тусклому свету он мог различить очертания скудной мебели в комнате.

Тихо отодвинулась панель-дверца, и Ники увидел на стене отблеск желтого света. Человек, поднявшийся по лестнице, захватил с собой фонарь. Сердце Ники бешено застучало, во рту неожиданно пересохло, но его охватил не страх, а дикий восторг.