Вдова узурпатора

— Нельзя ли секретничать потише? — сзади подошел последний участник нашей экспедиции. — Вы перебудили уже все зверье. Если возникнет какая-то проблема, можете положиться на меня. В конце концов, я на вас работаю!

— Вот и прекрасно! — Афарас дружески похлопал по плечу человека, которому едва доставал до уха. — Посидишь здесь с ребенком, а мы быстренько сбегаем и вернемся…

— Кто здесь ребенок?! — завопил король.

Плейте молча взял янвайца за свитер, но я успела втиснуться между двумя телохранителями и упереться локтями в грудь одного и солнечное сплетение другого.

— Не будем ссориться, господа, мой брат пойдет с нами.

— Вы потянете мальчишку в чертово логово?! — возмутился Афарас. — Вы не человек, Эста!..

Я вдохнула побольше воздуха и закричала почти так, как кричит в опере обманутая королева:

— Да, я не человек! Я ведьма!

Оба одновременно отпрянули назад и зажали уши.

«Ведьма, ведьма!» — пошло перекатываться по лесу эхо. Плейте покачал головой:

— В Амадане не принято об этом кричать.

14

Солнце уже поднялось высоко, развеяв последние остатки ночного тумана, когда мы наконец вышли на опушку леса. Дождь прекратился еще около полуночи, но воздух в лесу был пропитан сыростью, запахом гниющей листвы и еще чем-то горьковато-дурманящим, от чего болела голова и хотелось поскорее вырваться на открытое пространство.

Теперь мы стояли на краю леса, но это не радовало.

В двух шагах от нас обрывались заросли волосистой осоки и начиналась голая земля цвета ржавого железа.

Пустошь простиралась до самого горизонта, и лишь одинокая точка какого-то строения чернела на северо — востоке.

— Нам туда, — кивнул Плейте в сторону точки. — Там когда-то была деревня.

И мы свернули на пустошь. Под ногами зачавкала раскисшая почва. Великое Небо, как же там воняло!

Где-то к поверхности просачивался сероводород, и мы буквально задыхались от запаха тухлятины. Уже через пятнадцать минут я вспоминала о лесе с сожалением.

Клюса начало тошнить, он позеленел, как болотная тина и помянул Тьму. Я смочила водой носовой платок и протянула брату:

— Попробуй дышать через это.

Клюс послушно прижал платок к лицу, продолжая сражаться со спазмами. Афарас побагровел:

— Довольно! Мальчишка дальше не пойдет.

Плейте оглянулся, чтобы с интересом взглянуть на взбешенного Афараса. Я плеснула воды из фляги и намочила еще один платок. Клюс поспешно взял его и зашагал быстрее, с трудом выдергивая вязнущие в грязи ноги. Афарас догнал короля и попытался взять за руку, но Клюс уклонился.

— Отстань, приятель, — не отрывая платок ото рта предупредил он.

— Если твоя сестра спятила, то я еще в своем уме.

Ты дальше не пойдешь! Мы возвращаемся.

Клюс сделал два глубоких вдоха и выдоха.

— Ты вернешься один, приятель, — заверил он.

— Не трогайте его, Афарас, он — крепкий парень и потому дойдет… — я замолчала, потому что у меня самой к горлу подкатывал комок. По этой дурацкой пустоши можно было идти, причем, быстрым шагом, но только не стоять.

— Вперед! — гаркнул Плейте.

— Из-за этого Диска вы все рехнулись, — Афарас трясущейся рукой вынул пистолет. — Оставьте мальчишку, вы его угробите!

Плейте стоял слишком далеко от Афараса, чтобы успеть хоть что-нибудь сделать, он так и застыл с вытянутой в сторону деревни рукой, не сводя глаз с пистолетного дула. Я попыталась развернуться, однако ноги почти по колено ушли в грязь. Ну и ну: кто-то пытается мне доказать, что я не забочусь о своем брате?!

Клюссиди Диано Лу опустил мокрые платки и выпрямился во весь свой стодвадцатисантиметровый рост.

— Убери «бакку», приятель, — посоветовал он негромко. — Тебе король приказывает.

— Извините, Ваше Величество, но вам придется вернуться.

Клюс не сделал ни единого движения, но грязь под ногами Афараса вдруг вздыбилась, утробно буркнула, и Афарас исчез. На месте, где только что стоял янваец, колыхаясь, опускалась рыжая грязь.

— Клюс?! — я не узнала собственного голоса.

Клюссиди сам испугался. Земля извергла Афараса с такой поспешностью, что его подбросило вверх метра на два, откуда он и грянулся оземь. Это был не человек, какое-то безликое глиняное изваяние с бесформенным комом вместо головы, корявыми выростами на месте рук и ног, с кучей земли вместо туловища.

И я впервые в жизни по-настоящему ударила брата. Я влепила ему хлесткую пощечину так, что занемела рука.

— Псих! Ты же мог убить его!

Слезы полились из моих глаз и глаз Клюса одновременно. Одновременно же мы и бросились к Афарасу, принялись счищать грязь с лица, вытряхивать ее изо рта и носа, делать искусственное дыхание, словом все, что может оживить погребенного заживо человека. Наконец Афарас судорожно вздохнул и закашлялся. Он кашлял долго и мучительно, а грязь пластами отваливалась от его одежды. Залепленные грязью веки дернулись, а когда Афарас открыл глаза, Клюс заговорил торопливо и жалобно:

— Отти, я не хотел! Прости меня, пожалуйста, я нечаянно! Эста, скажи, что я нечаянно!

Он заревел в голос, и все дергал Афараса за руку, словно решил оторвать.