Вдовец

В ответ сын отчаянно закивал, поджал губы и изо всех сил старался сдержать слезы. До приема оставалось еще десять минут. Игорь беспомощно помотал головой в поисках заветной таблички на дверях. Длинный, светлый коридор, увешанный большими плакатами с черными, мелкими буквами, тянулся бесконечной вереницей дверей. И насколько хватало глаз, на них были номера, надписи «служебное помещение» и «ординаторская», но только не WC.

– Ладно, – сдался отец, – пойдем вернемся на ресепшн и спросим, – он потащил сына обратно.

Максим крутил головой, заглядывал в приоткрытую дверь кладовки, но нигде не было и тени мамы. Слезы начинали душить. Живот крутило так, что Макс чувствовал, что может произойти непоправимое.

– Девушка, где у вас туалет?! – почти кричал Игорь на молоденькую работницу медицинского центра.

– По коридору до конца и направо! – так же эмоционально ответила та.

Игорь уже схватил сына на руки, он нутром чуял, что они на грани и могут опоздать уже не только к психиатру, но и к унитазу. Когда наконец они оказались около туалета, Максим неожиданно стал выталкивать отца и кричать:

– Нет, папа! Я сам! Сам! – запротестовал сын при попытке Игоря протиснуться в кабинку туалета. Максим стал отталкивать ноги отца, тянуть дверцу на себя и при этом пытался скрестить собственные ноги, чтобы удержать в себе то, что нельзя выпускать наружу до определенного момента. Сопротивление было настолько активным и настолько несвоевременным, что Игорь подчинился.

В секунду, когда щелкнула щеколда по ту сторону двери от Игоря, во всем коридоре воцарила прежняя тишина.

У Максима резко отпустили боли в животе, он спокойно уселся на унитаз, к которому они так спешили, и стал ждать. Он ждал, когда вернется мама. Но мама не возвращалась. Максим начал понимать, что пока они здесь, мама не вернется. Скорее всего она все еще сидит в машине и ждет его. Липкий страх снова стал подниматься из самых глубин сознания, он обнимал Максима, проникал в его голову и сердце. Снова крутило живот, снова слезы подступали к глазам. Мама не защитит его от этих стен, от врача, от отца. Никто, никогда больше не защитит его.

Медленно, словно звук приближающейся сирены, нарастал плач и вой Максима из-за двери. Игорь стоял у противоположной стены и смотрел в окно. Там на зеленой, распустившейся ветке черемухи прыгала птичка. Он безмолвно что-то щебетала, улетала и возвращалась. Полная своих забот, пернатая нашла свой зеленый островок в бетонном мире людей. Где бы ему, Игорю, найти свой островок? Он настолько погрузился в созерцание птицы, что не сразу откликнулся на вой из-за двери.

– Макс, открывай дверь! – затарабанил отец, но его слова утонули в сирене стонов и не дошли до адресата. – Маааакс! Маааакс! Что случилось?!

Стало слышно, как сын пытается взять себя в руки, между воем стали появляться всхлипы.

– Маааааааа-маааааа, – послышалось из-за двери и попытки взять себя в руки у Максима прекратились.

Несколько долгих минут Игорь увещевал сына, стучал и предлагал ему сломать дверь и помочь, но ничего не помогало. Максим рыдал и рыдал. За бесплотными попытками вызволить сына и застал врач отчаявшегося отца.

– Игорь Хорошков?

Игорь вздрогнул. Голос принадлежал тому же врачу, к которому Игорь ворвался на этой неделе в кабинет, но как будто изменился. Мягкий и вкрадчивый тенор успокаивал, словно обещал, что все будет хорошо.

– Доктор? Да, мы пришли, да вот у Макса тут…

Врач прервал Игоря мягким взмахом руки и тихо постучался в дверь. Максим не мог слышать разговора двух мужчин, но его децибелы начали снижаться и когда врач постучал, мальчик уже мог расслышать тихий стук.

– Тут занято? Я бы очень хотел в туалет, – сказал доктор бархатным голосом.

На нем не было белого халата или костюма-тройки. Врач был одет в темно-синие джинсы, футболку с принтом мускул-кара и черную толстовку поверх футболки. Его черные, волнистые волосы были убраны назад спиральным ободком. На вид доктору было не больше тридцади, а то и вовсе лет двадцать пять. Игорь как будто впервые его увидел. Действительно, когда он приходил на неделе, за столом сидел врач в белом халате, с очками на носу и кудрявые волосы просто лежали шапкой на голове. Тогда перед ним был действительно врач, теперь же просто какой-то парень из соседнего подъезда. И тем не менее все в нем вызывало доверие: широкое лицо, толстые губы, нос картошкой, веснушки по всему лицу, большие карие глаза, буквально каждая черточка его лица кричала «мне можно доверять!».

Невероятные флюиды врача просочились и через дверь, потому что щеколда щелкнула и Максим хлюпая носом и растирая красные глаза, вышел из туалета. Он нерешительно взял отца за руку и заглядывал в глаза врачу, который уже опустился на корточки.

– Привет, малыш. Перепугался в этом туалете, да?

Максим кивнул.

– Может налить тебе воды?

Максим снова кивнул.

– Пойдем тогда туда, где есть вода и стаканчики, – врач широко улыбнулся и поманил маленького пациента рукой.