Вдоводел исцеленный

— Черт побери, Ито… я мог не идти в этот морозильник! Умереть я не боялся. Сто двенадцать лет назад я бы почитал смерть за счастье. Я согласился на Глубокий сон, лишь взвесив все за и против, согласился только потому, что после излечения надеялся на тихую спокойную старость. Если б я знал, что за мной будут гоняться люди, которых я ни разу не видел… — Он пожал плечами. — Думаю, я потерпел бы боль еще один месяц, чтобы умереть сто двенадцать лет назад.

— Не надо так говорить, — покачал головой Киношита. — Если б вы тогда умерли, сейчас в мире было бы куда больше зла.

Найтхаук изумленно воззрился на него:

— О чем ты?

— Ваши клоны сделали то, что от них требовалось, ради чего их создавали, — ответил Киношита. — Они прибыли в Пограничье и уничтожили плохишей. За каждого нажитого врага они получили благодарность сотен людей.

— В теории это, конечно, радует. Но на практике стреляют в меня, а не в моих клонов.

— В Пограничье десятки тысяч кислородных планет. Я уверен, что мы найдем такую, где никто вас не знает, где даже не слышали о Вдоводеле.

— Вроде бы кто-то не так уж и давно говорил о миллионах людей, которые мечтают выследить меня. — Губы Найтхаука искривила ироническая улыбка.

— И что я на это должен сказать?

— Ничего, — последовал ответ. — Именно ты хотел, чтобы я говорил, не так ли?

— Ладно. — Киношита откинулся на спинку кресла. — Мы поговорим о чем-нибудь другом.

— Согласен.

— Как вышло, что вы стали, ну, тем, кто вы есть?

— Я стал стариком только потому, что пережил и друзей, и врагов.

— Вы понимаете, о чем я, — гнул свое Киношита. — Я вот пошел служить закону, потому что видел, как моих родителей в их же собственном доме застрелил вор, который запаниковал, когда они застали его на месте преступления. А как вы стали Вдоводелом?

Найтхаук пожал плечами:

— Умею я убивать людей. Такой вот у меня талант.

— Это не ответ, — покачал головой Киношита. — Откуда вы узнали, что у вас есть этот талант? Если верить книгам по истории, к восемнадцати годам вас уже прозвали Вдоводелом. В каком возрасте вы убили первого человека?

— Очень молодым.

— Так сколько вам тогда было лет?

— Немного.

— А кого вы убили?

— Того, кто этого заслуживал. — Найтхаук помолчал. — Я вообще убивал только тех, кто заслуживал смерти. Во всяком случае, раньше я так думал… наверное, случалось, что и ошибался. В старости многое приходится переоценивать.

— А какая из побед далась вам труднее всего?

— Легких побед не бывает.

— Я хочу…

— Я знаю, о чем ты, — прервал его Найтхаук. — Ты хочешь, чтобы я назвал тебе самого знаменитого преступника, который пал от моей руки, вроде Сантьяго или Конрада Бленда. Не могу.

— Почему?

— Посуди сам, в Пограничье практически все вооружены, не так ли?

— Да.

— А ты видел хоть одного мертвеца, который ходил бы с оружием?

Киношита нахмурился:

— Разумеется, нет. Но я не понимаю, к чему вы клоните.

— Я хочу сказать следующее: каждый человек, который идет тебе навстречу с оружием в кобуре, не проиграл смертельной схватки… а если он разыскивается, значит, участвовал хотя бы в одной. Репутация ничего не значит. Каждого необходимо воспринимать как самого грозного противника из тех, с кем тебе доводилось сталкиваться.

— Вы осторожный человек, — констатировал Киношита.

— Поэтому я до сих пор жив.

— Ваш второй клон в этом очень походил на вас.

— Естественно, — пожал плечами Найтхаук. — Он — это я.

— А вот вашему первому клону осторожности явно недоставало.

— Насколько я понял, мой первый клон был пушечным мясом. Его создали, не наделив моей памятью, и сразу отправили на задание.

— Тогда передавать память еще не умели… но задание он выполнил.

— Им следовало подождать, пока изобретут способ передачи памяти, как произошло со вторым клоном.

— Если б они прождали еще два месяца, вас бы разбудили и выставили за дверь с эплазией, — ответил Киношита.

— Все равно это было убийство. Послать его на задание без моего опыта, без навыков, без воспоминаний, вооруженного лишь моими рефлексами…

— Но рефлексы-то были ваши!

— И тут есть разница. Я их развил, отточил. Они стали частью меня, я научился максимально их использовать. А у бедного клона были лишь задатки, дарованные мне природой. Поэтому я и называю случившееся с ним убийством.

— Ваш второй клон придерживался того же мнения. Поэтому он и убил полковника Эрнандеса.

— Он избавил меня от одной заботы. Или лишил удовольствия.

— Я думал, вы не получаете удовольствия, убивая людей.

— Обычно нет. Но наверняка получил бы его, отомстив за смерть Джефферсона Найтхаука.

— Вы так это говорите, словно полковник Эрнандес убил вас.

— Он и убил. Пусть это был и клон.

— Оба клона чувствовали с вами какую-то мистическую связь, — заметил Киношита. — И вам знакомо это чувство?

Найтхаук покачал головой:

— Я — оригинал. Я им ничего не должен, кроме благодарности за то, что они заработали деньги, которые сохранили мне жизнь. Они же должны мне все, включая само их существование.

— Знаете, а иногда мне кажется, что вместо сердца у вас ледышка.

— Мы всегда можем прекратить этот разговор.

— Не можем, если вы не хотите, чтобы у меня поехала крыша.