Вдребезги

— Он был немного напуган, но Булат о чем-то с ним пошептался, и в последний раз, когда я его видела, Дамир выглядел вполне довольным жизнью. Ты можешь вставать… Только постарайся не делать резких движений.

— Я хочу его увидеть…

— Конечно. Пока мы будем тебя оформлять.

Еще час уходит на оформление документов и прочую волокиту. Все это время рядом со мной отец и брат. А еще спустя минут пятнадцать подтягивается и Алиса с Милкой. Семейный десант в сборе… Один за всех, и все за одного. Как у Дюма. Если бы я не был так чертовски напряжен, улыбнулся бы. Но во мне столько чувств: сентиментальных, трогательных, сдирающих кожу чувств, что я боюсь разреветься, как девчонка. На плечо ложится ладонь отца. Твердые пальцы скользят вверх по голове, прижимая меня к его крепкому боку. Дерьмо. Я ведь таки заплачу…

— Все будет хорошо, слышишь?

Киваю. Спазм перехватил горло, в глазах жжет, и я вынужден зажмуриться, чтобы… ну, вы поняли.

— Я буду смеяться, если это девочки, — растягивает губы в белозубой улыбке Руслан.

— Скрещу пальцы. Может быть, когда вы переключитесь, у Милки появится шанс выйти замуж, — вступает в разговор Алиса.

— А сейчас что не так с ее шансами? — вздергивает бровь отец, с любовью наблюдая за бегающими по коридору детьми.

— Вы! Я даже не уверена, что на земле в принципе существует мужчина, которого бы вы одобрили для Милки в качестве пары.

— Нет такого, — на полном серьезе кивает Руслан, прижимая жену к груди.

Он немножко чокнутый — мой брат. Может быть, и я бы таким стал, будь у меня дочка. Но почему-то я на сто процентов уверен, что это будут мальчики. Снова…

Из палаты на своих двоих выходит Олеся. Она немного прихрамывает, и я тут же вскакиваю с места, чтобы ее поддержать.

— Извините, я понимаю, что вам сейчас не до меня, но я бы хотела вас лично поблагодарить за то, что вы сделали, и сказать, что вы всегда можете рассчитывать на мою ответную помощь.

Крутая! Я уже и забыл об этой женщине. А она все еще здесь и никуда не уходит. Олеся тоже выглядит немного растерянной. Она вообще, кажется, не понимает, кто перед ней. Удивленно оглядывается по сторонам, и ее глаза постепенно расширяются по мере того, как она понимает, что возле ее палаты собралась вся наша родня. Её запекшиеся губы дрожат. А когда к нам подходит отец и, ласково ее приобняв, целует в макушку, Олеся начинает тихонько плакать.

— Ну, все! Хватит мне расстраивать жену. Мам, где наша палата? — озираюсь по сторонам. — Перевожу взгляд с Крутой на Руслана. Вспоминаю о том, чего так и не сделал: — Пока следствие не вышло на заказчика, будет лучше, если наши люди приглянут за вами. Бизнесвуменша кивает. Под ее темными глазами залегли тени, она выглядит уставшей, но предельно собранной. Мне это нравится. Руслану тоже. С таким клиентом всегда приятно иметь дело.

— Я займусь этим, — бросает тот мне. — Идите.

Оставляя за спиной родню, идем вслед за матерью к лифтам. Проходим по длинному воздушному переходу, соединяющему два корпуса. Мама что-то рассказывает в попытке нас подбодрить, объясняет… А мы только киваем и… бросаем друг на друга долгие-долгие взгляды.

Палата, в которую нас помещают, и впрямь довольно милая. Но я сейчас согласился бы на что угодно, лишь бы только остаться с Олесей наедине. Забыться в ее объятиях.

— Мне нужно в душ…

— Я не уверен, что стоит.

— Я спрашивала. Мне разрешили. Главное, быстро, и чтобы вода не была горячей.

Такой обыденный разговор, в то время как на языке вертится совсем другое… Ну, и ладно. Нужно же с чего-то начинать.

— Тогда я пойду с тобой. На всякий случай…

Олеся кивает. Помогаю ей раздеться, включаю душ. Даже в такой ситуации, при виде ее, обнаженной, член в штанах вытягивается и твердеет. Наверное, мне стоит привыкнуть к такой реакции. Сажусь на крышку унитаза, с жадностью ощупываю взглядом ее женственную фигуру. Представляю, как изменит ее тело беременность… И понимаю, что это только еще больше меня заводит. Когда Олеся выходит из душа, я раскрываю перед ней полотенце и старательно отвожу взгляд. Изнывая от мучительно-острого желания, которое не получается обуздать.

Мое внимание привлекает огромная гематома на бедре Олеси. Едва касаюсь ее кончиками пальцев. В горле пересыхает, но я все равно командую:

— Никогда… Никогда, слышишь? Никогда не смей делать ничего подобного впредь. Пообещай мне.

Оттесненная мной к стене Олеся удивленно вскидывает брови. Руки, не поддаваясь контролю, скользят выше, по ее теплой и еще влажной коже.

— Пообещай мне! — пробираюсь под полотенце, укладываю руку ей на живот. Даю себе зарок, что не стану думать об осложнениях. В этот раз я буду лично все держать под контролем, а значит, ничего плохого не произойдет. Иначе и быть не может.

— Не могу. Потому что в таком случае я тебя обману, а я больше не хочу лжи между нами. — Мне на щеку ложится ее ладонь. — Я не смогу стоять и ничего не делать, видя, что тебе угрожает опасность.

Я могу ей объяснить, что такие мальчики, как я, могут постоять за себя и сами. Но в данный момент меня интересует совсем другой вопрос.