Вдребезги

Бесплодный голос автоответчика вклинился в разговор: «Время этого телефонного звонка истекает через четыре минуты». Так и есть. Я помню это; в Крили общий телефон отключался через пять минут беседы.

– Чарли.

Он плакал, хныкал, как ребенок. Звук был похож на тот, который издают, когда не хотят, чтобы их услышали. Его плач прокрался в меня, корябая мое сердце. Райли снова произнес мое имя. Я царапала себя по мокрому лицу тыльной стороной ладони.

– Я любила тебя, Райли.

Мне оказалось больно произнести это вслух – но я позволила этим словам раздуться, как шарик, и улететь от меня.

– Пожалуйста, – плакал он, – детка…

Линия замерла.

Я открыла ящик стола Джулии: стэплер, тяжелые блестящие ножницы, канцелярские кнопки. Список легких эликсиров.

Когда мы возвращались из Санта-Фе, Линус сказала мне:

«Иногда моя жизнь напоминает череду десятиминутных интервалов. Порой я хочу дать себе медаль, черт побери, за то, что продержалась целый час без выпивки, но так оно и должно быть. Надо это переждать».

Я с шумом закрыла ящик. Мне нужно переждать эти раскаты грома в душе, переждать с интервалом в десять минут, пять минут, не важно сколько, всегда, сейчас и навсегда…

Я взяла в руки блокноты для заказов и вышла, плотно закрыв за собой дверь.

Темпл вел очередное живое выступление, на этот раз меньше рок-музыкантов и больше поэтов, когда Линус передала мне телефонную трубку со стойки. Мне пришлось пригнуться к полу, чтобы услышать голос на другом конце. Я заметила катышки пыли и кофейную гущу, застрявшие у края столешницы, и сделала себе «узелок на память» – в следующий раз убирать более тщательно.

– О, моя дорогая Шарлотта. – Голос Феликса Арнесона тихо похрустывал в трубке. – Как ты смотришь на то, чтобы приехать и поработать на меня какое-то время? Мы с Девви в Нью-Йорке. Ты помнишь мою ассистентку, Девви? Она закончила диссертацию. Теперь уходит от меня. Я опустошен, но переживу это.

– Я не… что? – Я нагнулась ближе к телефону, сомневаясь, что все правильно расслышала. – Вы хотите, чтобы я работала на вас? Я?

Феликс посмеивался.

– Мне нужен человек, который не имеет ничего против изоляции и пустыни. Конечно, рядом чудесный город, но там, где я живу, довольно скучно, ты знаешь. Ты там была! Ты станешь сортировать мои слайды, приведешь в порядок мой архив. Дел на самом деле много. Будешь отвечать на телефон, электронные письма. Заказывать для меня материалы. Я предлагаю проживание и питание, и еще немного денег. Что ты на это скажешь? Думаю, что, скорее всего, тебе здесь понравилось.

Я недолго раздумывала над этим. Здесь я испытывала боль. Сейчас я в порядке, но мне трудно тут находиться, и я хотела бы оказаться в каком-нибудь тихом месте, где меня не преследует повсюду призрак Райли.

А там, в окрестностях дома Феликса, была такая безмятежность…

– Да, – ответила я. – Да, я хочу работать на вас.

Феликс решил заказать для меня билет до Нью-Йорка, и там я должна была поселиться с ним в гостинице. Он обещал, что когда не будет занят в галерее, мы сходим в музеи и книжные магазины. А потом вместе полетим обратно.

– Я боюсь летать, – прошептал он. – Не смешно ли это, в моем-то возрасте? В конце концов, я все равно умру, но я боюсь этого небольшого прыжка через небо. И прошу тебя прилететь сюда, только чтобы мне не пришлось лететь обратно одному.

Я призналась, что никогда не летала на самолете.

– Тогда мы чудесная парочка. И у тебя будет та маленькая комната, чтобы ты тоже писала. Линус говорила, ты работаешь над чем-то вроде книги. Не могу дождаться, чтобы услышать о ней!

Джули и Линус стояли напротив меня с непоколебимым видом. Я снова ответила им отказом.

– Через четыре дня я уезжаю, – настаивала я. – Я не хочу идти с вами.

Линус сказала:

– Знаю, это кажется ужасным, Чарли, но он действительно очень усердно работал для этого, и, я думаю, это важно – поддержать его в выздоровлении. Даже засранцам иногда нужна помощь.

Джули взяла меня за руки.

– Он старается загладить свою вину, Чарли. Это один из шагов. Честно говоря, я никогда не видела его таким.

Райли отпускают на благотворительный концерт Луиса Альвареса. Его станет сопровождать санитар; на лодыжке у него будет браслет с алкогольным датчиком. Это выступление – единственный способ, чтобы жена Луиса не выдвинула против Райли обвинений в угоне автомобиля. Ему предстояло проработать в центре целый год. И он хотел, чтобы я пришла на концерт.

Блю поставила свою чашку кофе на стойку в «Тру Грит», молча слушая наш разговор. Она едва заметно двигала подбородком, с помощью мимики сообщая мне: «Не позволяй никому заставлять тебя что-либо делать». Я уже успела изучить все новые движения Блю, наклоны подбородка, расширенные глаза, неодобрительный взгляд. В Крили ее лицо выражало всего две эмоции: злость и горе. А пребывание здесь как будто раскрыло Блю, чего не случилось со мной.

Я орудовала шваброй, ручка тряслась в моей ладони. Это грязь на моих руках или что-то еще?

– Хорошо, – в итоге ответила я. – Хорошо.