Вдруг выпал снег. Год любви

Площадка перед крыльцом, квадратная и ровная, словно бы кокетничала золотой чистотой песка; она выходила прямо к дороге, тоже посыпанной песком, но не таким желтым и чистым, успевшим испробовать на себе шины автомобилей, подошвы солдатских сапог.

Игорь Матвеев взбежал на крыльцо, по столичной привычке кинул взгляд на дверной наличник в поисках звонка. Но дверных звонков в гарнизоне не держали. Стащив с руки перчатку, Игорь постучал в холодную дверь кулаком. Он услышал, как открылась дверь из комнаты, услышал шаркающие шаги в коридоре, и в сердце словно что-то защекотало.

Он знал, мать не бросится в его объятия. Она отступит, сделает два-три шага назад, потому что верит в примету: не здороваются через порог, не прощаются.

— Мама! — сказал он.

Софья Романовна всегда была сдержанная в выражении чувств. Она таила их в себе, не расплескивая, как воду из ведра. Лишь человек, знающий ее, знающий хорошо, мог по взгляду, по какому-то малозаметному движению определить состояние души Софьи Романовны.

— Мама! — сказал Игорь. — Как хорошо, что ты есть!

Он не мог бы сказать, что пришел в свой дом. Он никогда не жил в этой квартире. Сразу же после войны Петр забрал к себе мать и младшего брата. Они ездили из гарнизона в гарнизон, а в каждом гарнизоне приходилось жить в разных квартирах, комнатах. И для Игоря понятие «родной дом» обозначало тот дом, где живет мать.

Отца Игорь помнил плохо. Зрительно только один эпизод. Теплый весенний вечер. Узкая немощеная улица и выстроившиеся вдоль нее пирамидальные тополя. Отец, высокий, в белом костюме и соломенной шляпе, ведет Игоря за руку. Игорь хнычет. Отец считает:

— Раз, два… три. Левой, левой…

Игорь просится на руки. Он устал, и ему не хочется топать левой.

— Раз, два… три…

Мать рассказывала, что Игорь с отцом ходили тогда на какую-то ярмарку. Отец встретил друзей, и они засиделись, попивая пиво. Игорь был маленький, лет пяти или шести. Устал… Отцу, естественно, досталось на орехи. Софья Романовна держала супруга в строгости.

— Так… — Мать, улыбаясь, смотрела на сына. — Толстеешь… А почему?

— Сидячая работа.

— Вот-вот… Мало ходишь…

Игорь снял шапку, шинель. Повесил на вешалку. Постучал сапогами о пол, стараясь сбить прилипший к ним снег.

Софья Романовна, продолжая улыбаться, укоризненно качала головой.

— Возьми метелочку. А еще лучше сними сапоги. Дам тебе шлепки. У нас в комнатах не принято ходить в сапогах.

— Ой, мама… На Петра ты никогда не ворчала. А я… Всю жизнь слышал: нельзя, не делай, подумай…

— Разве это плохо?

— Конечно, хорошо, — миролюбиво ответил сын, стаскивая сапог.

Времени у Игоря было в обрез. Полковник Кутузов и фотокорреспондент Крякин с билетами на поезд ожидали Игоря в Сезонном завтра утром. Но до Сезонного нужно еще добраться…

Кутузов сказал:

— Попросишь у брата машину.

— Неудобно, — смутился Игорь.

— Попросишь не как брат, а как военный журналист, корреспондент столичного журнала. Командиры частей сегодня люди воспитанные и образованные. Журналистов они не обижают.

— Ты знаешь, какой он, — вздохнула Софья Романовна, ставя перед сыном тарелку со щами. — И ЧП с прапорщиком Ерофеенко… Петр совсем странный стал. Отяжелел характером…

— Если бы я знал, что Лиля устроилась в поликлинику и живет в Каретном, я бы вначале заехал в Каретное. Ты же знаешь, из Сезонного туда ближе. И добраться легче, чем сюда.

Софья Романовна кивнула. Села на стул, подперла щеку ладонью. Смотрела на сына и радостно и грустно.

— Как живешь в Москве?

— Ничего.

— Малозначный ответ… Один живешь?

— Один, мама. Работа для меня новая и трудная. Время отнимает полностью.

— Другой работы не бывает. Даже дома, в четырех стенах, и то работы хватает на целый день… С временем можно только так: или быть его пленником, или вообще не замечать. — Голос Софьи Романовны звучал ровно, но устало.

Игорь понимал: матери уже шестьдесят девять лет. Жизнь, считай, прожита. Начиналась ярко, вспышкой. В восемнадцатом году мать была красной санитаркой, позднее воевала с белыми бандитами. Орден Красного Знамени имеет.

Нас водила молодость в сабельный поход…

Давно это было.

После были Петр, Игорь, Лилька… Стирка, уборка, кормежка…

— Я все-таки хочу повидать племянницу, — отодвигая опустевшую тарелку, сказал Игорь. — У меня к ней разговор. Она права. Ей надо устроить свое будущее. И проще это сделать в Москве. Нужно позвонить Петру…

— Совещание кончится не раньше семи вечера. А к телефону он может и не подойти.

— Тогда вызови посыльного, я передам Петру записку.

Посыльный рядовой Игнатов едва не подпрыгнул от радости, когда дежурный по части приказал ему срочно явиться на квартиру к полковнику Матвееву. Будучи и тот день посыльным при штабе, он, конечно же, знал, что в полковом клубе идет совещание офицерского состава, на котором присутствует полковник Матвеев. Он не только присутствует, но и выступает с большим докладом.

Игнатов не сомневался: вызов на квартиру устроила Лиля…