Вдвоем против целого мира

– Не мог выбросить в реку, кретин. – Соня засопела возмущенно. – Теперь в озере купаться вовсе никак, раз там все это было.

– Софья Николаевна, вас только это заботит? – Реутов искоса глянул на нее. – Вам знаком этот предмет?

– Нож-то? Нет, впервые вижу. – Она зябко поежилась. – К вечеру становится холодно, идемте в дом, что ли, я там уже прибралась. Или вы уезжаете?

– Вить, ты езжай к Андриевскому, расспросишь его. – Реутов решил, что в темноте искать нечего. – И пусть криминалисты возьмут у него отпечатки пальцев. Так же просмотрите вещи убитой. А потом с криминалистами до города доедешь, и все. Я, пожалуй, останусь здесь, у меня есть множество вопросов, и задать я их хочу сегодня.

Виктор хмыкнул и, пряча улыбку, обернулся к криминалистам:

– Едем, что ли.

Водолазы свернули снаряжение и отбыли, а эксперт, упаковав улику, взглянул на Реутова:

– Вряд ли осталось ДНК, отпечатки тоже не снимем.

– Знаю. Отдай патологоанатому, пусть примерит лезвие к ране. И тщательно осмотри вещи убитой, если что-то заинтересует, сразу изымай. Может, дневник есть, и телефон бы ее найти. – Реутов обернулся к Соне: – Теперь мы можем поговорить?

– Идем в дом, холодно здесь.

Соня смотрит на него сквозь ночь. У нее лицо измученное и бледное, а глаза – растерянные, огромные… Реутов вспомнил фотографии Лизы. То лицо поражало своим совершенством, но лицо Сони живое и подвижное, так же прекрасно. Какой идиот сказал, что Лиза красивее? Лиза просто была странной из-за болезни, эта болезнь накладывала на нее свой отпечаток. А Соня – она живая, настоящая и очень уставшая.

– Вы знаете, я спать хочу. – Соня идет впереди, а сверчки стрекочут так, будто завтра конец света и надо успеть настрекотаться напоследок. – Я прошлой ночью не спала совсем, а днем надо было убрать в доме, и Дмитрий Владимирович прислал человека, чтобы тот сменил замки. А потом мы с Владькой вывезли мусор, съездили в город, чтобы отдать пленку в мастерскую, фотографии напечатать, а когда вернулись, Елена Станиславовна велела нам вытаскивать косточки из вишен – она варенье варить собралась, и в итоге я совершенно не поспала, так что сейчас, наверное, засну на ходу.

Реутов молча шел за ней в дом. Эта женщина для него совершеннейшая загадка. Он не ощущает ее эмоций. Вот она что-то говорит, но это вроде как положено – говорить с гостем. Смерть Татьяны ее не удивила и не опечалила, она не спросила даже, как та умерла, как не спросила и о том, что же он выяснил о смерти ее сестры. Будто все это ей неинтересно. А может, и неинтересно? Тогда что у нее внутри, у этой Сони, которую так много рисовала Лиза, и всегда в роли принцессы из сказки либо спящей. Что именно видела Лиза, глядя на сестру? И почему нападала на нее?

– Сейчас чай будем пить, Елена Станиславовна мне пенки выдала целую миску, вы любите пенку от варенья, Денис?

Любит ли он пенку. Да он и забыл уже, что бывает такая вещь, как пенка от варенья, потому что и варенья-то домашнего давно не ел, покупает джем в баночках.

– Да, люблю.

Соня включила чайник, достала чашки и поставила на стол вазочку с розоватой ароматной пенкой. Ее движения привычные, чувствуется, что знает она здесь каждый уголок, что понятно – она выросла в этом доме. Но как она может находиться здесь после стольких лет постоянного насилия? Что она чувствует, когда вспоминает?

Она не вспоминает, вдруг понял Реутов. Ни одной фотографии в гостиной, и вряд ли они есть в остальном доме. И хотя все эти вещи на чердаке говорят о том, что прошлое никуда не ушло и вопросы остаются открытыми, но спрятаны они так глубоко, что даже Соня не знает, как их оттуда достать без ущерба для себя. Анжелика права, она просто забыла все, психика иногда проделывает с нами забавные вещи, заставляя не то чтобы забыть тяжелые моменты, но отложить их куда-то очень далеко, чтобы выжить.

Реутов посмотрел на Соню – она поставила на стол плетеную вазочку с домашним печеньем и взялась разливать чай.

Что-то с грохотом влетело в окно, заварник взорвался в руках Сони, кипяток и осколки брызнули во все стороны, Реутов дернул Соню и повалил на пол. Он-то отлично знал, как звучит выстрел.

– Хоть вазочка с пенкой уцелела, – сказала Соня, поднимаясь.

Денис не удержался и фыркнул. Господи, недоразумение какое-то, а не женщина.

Хотя Виктор прав, грудь у нее хороша.

14

Дариуш сидел в бильярдной и напивался.

Когда Татьяна не пришла к обеду, он стал ей звонить, но оказалось, что ее телефон спокойно стоит на зарядке в ее комнате. А куда подевалась она сама, он понятия не имел, и куда себя деть, тоже не знал. Скука была его постоянной спутницей, и только Татьяна могла ее развеять, в голове у нее всегда теснились разнообразные смешные вредилки, и они смеялись, готовя свои невероятные розыгрыши, и потом, просматривая особенно забавные моменты, они оба хохотали до упаду. Люди такие предсказуемые и такие глупые.