Вдвоем против всего мира (СИ)

Отдельной пыткой было смотреть на Гарри, слышать его разговоры про Дамблдора и знать, что он скоро умрет. Видеть директора на ужине, видеть его глаза и знать, что они скоро померкнут. Гермиона чувствовала себя предательницей, прокаженной, лишней. Везде. Она чувствовала себя лишней в этом мире. Она потеряла всех: Гарри, Рон и Джинни сильно отдалились, родители не помнят ее. А единственные, кто все это время были рядом вдруг оказались так далеко.

Как ей справляться?

Гермионе казалось, что сегодняшнее дежурство с Малфой окажется еще более ужасным, чем было в начале года. Так оно и получилось. Напряжение витало в воздухе, ощущаясь так, словно маленькие иголочки одновременно проникали под кожу в разных местах, вызывая ужасный дискомфорт. Они часто кидали друг на друга мелкие взгляды, как будто бы хотели начать разговор, но что-то все время мешало им сказать хотя бы слово.

Шатенка шла, смотря себе под ноги, как вдруг заметила, что Антареса остановилась. Сердце кольнуло, предчувствуя неприятный разговор. Грейнджер сделала еще несколько шагов, будто раздумывая остановиться или нет, но в конце концов все же обернулась к Малфой.

-Грейнджер, пожалуйста, послушай меня. -блондинка сделала шаг ей на встречу. Она снова начала звать ее по фамилии.

Гермиона молчала, смотря слизеринке прямо в глаза.

-Послушай, я понимаю, тебе не легко это принять…

-Не легко принять? -перебила Гермиона, шипя. -Ты представляешь какого это – услышать, что тот, кто очень много для тебя значит умрет?

-Я знаю какого это – терять родных, Грейнджер. -нахмурилась Малфой. Гермиона поджала губы. -Но послушай: я ведь предупреждала тебя, что смерти неизбежны. Ты говорила, что сможешь смирится с этим.

-Да, говорила! Но я не думала, что это так… что это будет Дамблдор! -Гермиона с отчаянием в голосе прошептала имя директора.

-Я понимаю! -Антареса сделала еще один шаг к гриффиндорке, выставив перед собой ладони и смягчила взгляд. -Послушай, Темный Лорд убьет его, если он не сделает это, но перед этим сделает все возможное, чтобы Драко видел страдания тех, кто ему дорог. Он не убьет только меня, но ограничивать себя в пытках не станет. Он не хочет этого делать, но считает, что у него нет другого выбора.

Гермиону словно ударило током. Она знала это. Где-то на подкорке прекрасно понимала, что если Драко не выполнит задание – его ждет смерть. Но почему-то не хотела об этом думать. Что бы это дало? Как бы она тогда восприняла ситуацию? Гермиона чувствовала, как все ее тело холодеет, потому что осознание медленно пробиралось к ней, через все оправдания, засевшие в голове. Она уже понимала это, но боялась признать.

Она так боялась признать, что смерть Драко была бы для нее страшнее, чем смерть Дамблдора. Рационализировала для себя, что Драко так и остался бездушным монстром, который использовал ее, чтобы потом было проще принять его смерть?

Гермиона чувствовала, что слезы снова подступают к горлу. Вина, которую она ощущала все это время, усилилась. Она бросила его. Не предложила помощь, когда он так в ней нуждался. Не попыталась выслушать, хотя Забини предупреждал ее. Они могли придумать что-то, его еще можно было спасти, если бы она не отвернулась тогда. Но сейчас… шансов было невероятно мало.

-Я… я не знаю. -Гермиона опустила голову, зарываясь лицом в ладони. -Я не знаю, Антареса… Я так устала. Я не могу спасать его вечно. Он должен делать встречные шаги. -Гермиона вертела головой, чувствуя себя невероятно разбитой.

-Грейнджер, помнишь, я обещала тебе, что постараюсь сохранить как можно больше жизней. -Антареса подошла почти в плотную и ее руки легли на плечи гриффиндорки. -Эта смерть может спасти многих. -Малфой сделала небольшую паузу. -Я знаю, что это звучит ужасно, но на войне все средства хороши. Это даст нам шанс на победу. Я бы пожертвовала собой, если бы знала, что это спасет дорогих мне людей. Разве ты не поступила бы так же?

Гермиона зажмурилась. «На войне все средства хороши». Малфой была права. Одна жизнь не стоила сотни других. Это было важно. Это было необходимо. И она должна принять этот факт. Она должна взглянуть этому в глаза и продолжить бороться. Засунуть свое эго куда подальше и делать то, что необходимо, а не то, что правильно. Потому что это война.

Делает ли это ее черствой, бесчувственной? И является ли это вообще признаком бессердечия? Она готова пожертвовать Дамблдором ради общего блага. Когда-то он сам сказал, что у нее талант – проявлять холодную логику перед лицом опасности. Может быть и сейчас это проявление той самой логики? Это ведь необходимость.

-Что ты хочешь от меня? -тихо ответила Гермиона, слыша, как с губ слизеринки сорвался облегченный вздох. Ей казалось, что ее начинает трясти.

-Просто помоги мне довести начатое до конца. -Антареса сделала небольшую паузу и Гермиона подняла на нее взгляд. -А потом, когда все закончится… если ты захочешь – мы больше никогда не появимся в твоей жизни.