Вдвоём

— Давай, шевелись, — ещё один наёмник Кроули, очередная машина для исполнения приказов, толкает отца вперёд и тот чуть не падает. Но, слава богу, ему удаётся удержаться на ногах.

— Эй, а вежливости тебя мама не научила? — выкрикиваю я, разозлившись на этого перекаченного придурка. Его лицо удивлённо вытягивается, но потом он снова хмурится и его рот изгибается на подобии звериного оскала.

— А тебе лучше держать свой рот на замке, дорогуша. Если не хочешь получить добавку, — тут он самодовольно ухмыляется и снова толкает отца в спину. В этот раз ему не удаётся удержаться, и он падает на пол со всего размаха. Его лицо искажает гримаса боли, и я тут же подползаю к нему, чтобы проверить в порядке ли он.

— Всё хорошо, милая, всё хорошо, — шепчет отец, говорит он с трудом.

— Я надеюсь, что в аду есть специальный котёл для таких мудаков, как ты, — процеживаю я, злобно глядя на охранника. Он никак не реагирует на мои слова, просто разворачивается и выходит из комнаты. Там он останавливается и поворачивается ко мне, всё ещё продолжая самодовольно ухмыляться.

— У вас есть пять минут, — говорит он, после чего дверь с громким металлическим лязгом захлопывается. Отец вздрагивает, и тогда я понимаю, насколько сильно он изменился за последнее время. А ещё задаюсь вопросом, сколько он провёл здесь, в руках ненормального Чарльза. Я помню, каким сильным, величественным он был ещё несколько недель назад. Как от него исходила волна благополучия, как каждому хотелось погреться в лучах его великолепия, зарядиться его удачливостью и чутьём. И что теперь осталось от того мужчины? Только оболочка, изрядно потрепанная. Такое чувство, что всё это время отцу удавалось убегать от времени, а теперь оно его нагнало, в одно мгновение, сделав его немощным стариком. Словно все грехи, все ошибки, которые он совершил за свою жизнь, наконец вернулись к нему бумерангом.

— Я надеялся, что тебе удалось сбежать далеко-далеко, — тихо произносит отец, глядя на меня. Он рассматривает моё лицо так, словно не видел меня годами и теперь пытается запомнить каждую чёрточку. Я снова чувствую эту щемящую тоску, это предчувствие чего-то плохого. И тогда я сильнее сжимаю руку отца, теперь она уже не такая крепкая, как прежде. Неужели Кроули морит его голодом? Слёзы подступают к горлу, не давая мне вздохнуть. Я всё пытаюсь понять, когда моя жизнь свернула с намеченного пути. Когда всё полетело к чертям, оставив меня сидеть в горящих руинах некогда счастливой жизни?

— Наверно так и надо было сделать, но мне не хотелось, чтобы кто-то пострадал из-за меня.

— Милая, никто бы из-за тебя не пострадал. Ведь во всём этом виноват я и моя жадность, — отец опускает глаза, и я понимаю, что он корит себя, чувствую его стыд. И часть меня хочет согласиться с ним. Сказать, что во всём этом хаосе действительно виноват он и никто больше. Но я не могу произнести это. Не могу ещё больше добить отца своими словами. Но и убеждать его в обратном тоже не хочу. Это было бы ложью, а я не собираюсь врать. Поэтому я решаю промолчать. — Твоя мама погибла из-за моей жадности, а теперь и ты в беде по моей вине.

— Что ты сделал, папа?

— Доверился не тем людям. Понимаешь, много лет назад мой бизнес стоял на грани банкротства. Тогда многие переживали кризис. Но меня спас Бред Кроули. Он позвонил мне и предложил помощь, но за это он просил половину акций моей компании. Я согласился, ведь в противном случае я мог потерять всё, абсолютно всё. А я не мог этого допустить. Кем бы я тогда стал? Банкротом. Ничтожеством. Поэтому я пошёл на сделку. Мы долго были партнёрами, но когда бизнес разросся и стал приносить приличные деньги, Бред захотел большего. Он предложил выкупить мою часть акций. Но я не согласился. Я построил этот бизнес с нуля, а он хотел лишить меня его. Он предлагал хорошие деньги, но я не соглашался. Гордость и упрямство не давало мне пойти на сделку. Тогда-то его сын и решил отомстить мне, поставить меня на место, показать, что я не владею ситуацией и не понимаю, с кем связался. Он подстроил аварию, в которой погибла твоя мать.

— И даже после этого ты не отдал им компанию? Ведь именно из-за неё я лишилась мамы, как ты мог? — говорю я, еле сдерживая слёзы. Горькая обида, снова разрастается в моей душе, отравляя её, словно яд. И мне даже дышать сложно. Я смотрю на отца, ожидая ответа, но он медлит. Его глаза красные от непролитых слёз, выглядит он хуже некуда, но, несмотря на это, я понимаю, что часть меня хочет его ударить. Он столько натворил, а теперь даже ответить за это не в состоянии. Но я сжимаю кулаки, впиваясь ногтями в ладони, и сдерживаю себя. Я понимаю, как сильно он раскаивается, как страдает. Но это не умоляет его грехов.