Вечер

— Вы, остальные, объедете весь город, — продолжает Жиль. — Никс, дорогая, ты останешься здесь, со мной и Элизой.

— Хорошо, говорит Никс.

— Гарр считает, что исследовательский центр на побережье был захвачен Валерианом и его кланом, — говорит Жиль. — Он называется «Драммонд Ресеч». Галла наблюдали за ними в течение многих лет, но, насколько мне известно, они на сто процентов придерживались научных принципов в своих исследованиях.

— Мы проверим, — говорит Эли. — После нашего визита.

— Приятного визита, — говорит Жиль. — Ее зовут Дарлинг. Вы найдете ее на площади Лафайет после девяти вечера, так сказал Причер.

— Я хочу, чтобы не менее четырех человек посетили исследовательский остров, — сказал Жиль. — Если Валериан захватит власть, маневрировать будет нелегко.

— Идет, — говорит Эли.

Жиль оглядывается по сторонам, затем кивает.

— Ешьте. Отдыхайте. И будьте осторожны.

— Тебе лучше добраться до тарелок с едой раньше, чем это сделают волки, — шепчет Люк мне на ухо и ухмыляется.

Я качаю головой и направляюсь к столу. Возможно, он прав.

К восьми сорока пяти вечера мы все готовы отправиться в путь. Я приняла душ и переоделась в зеленые брюки-карго, черную майку-безрукавку и черную футболку с длинными рукавами поверх майки. А также надела свои кеды. Вся кобура плотно прилегает к телу, набитая серебряными лезвиями.

Я готова.

Мы все выходим из дома Дюпре одновременно. Мы все направляемся в разные стороны. Волки. Вампиры. Бессмертные. Люди со способностями.

Когда я выхожу на холодный октябрьский воздух, до меня доносится новый аромат. Он окружает меня, вторгается в меня, и я втягиваю его в себя и ощущаю на языке.

Это битва. Большая битва.

И она близко…

Часть

8: Одичавшие

Черт, почти забавно наблюдать за Эли и Райли в эти дни. Она изменилась, и все же… нет. Будто она была рождена, чтобы принадлежать Эли, рождена, чтобы стать такой, какая сейчас. Будто это была ее судьба или что-то в этом роде. Она и раньше была чокнутой. Сейчас? Трудно не смотреть, когда она делает… что угодно. Меня поражает мысль о том, что в ней осталось хоть что-то человеческое, но это не так. И именно поэтому Эли не отходит от нее ни на шаг. Я его не виню. Если бы она принадлежала мне, я бы делал то же самое. И да, она терпеть не может, когда мы говорим, что она принадлежит ему. Но меня это просто бесит. Единственное, чего я в ней не понимаю, так это ее пристрастие к Викториану Аркосу. Это чертовски странно. Наверное, в ней так много от его ДНК? Кто знает. Что я точно знаю, так это то, что не надо связываться с Викторианом. Не то чтобы он не мог постоять за себя. Для такого симпатичного парня, он чертовски вынослив. Но он плохо относится к Райли, и если не будет следить за собой, Эли набросится на него. Черт возьми, это будет бой, на который стоить делать ставки.

— Люк Дюпре

Эли не может оторвать от нее взгляда, и, по-моему, наблюдать за этим довольно забавно. Я никогда не встречала эту женщину и должна признать, что даже я никогда раньше не встречала такой души. Судя по тому, что мы видим, Дарлинг невероятно эксцентрична во всем своем темном великолепии весом в триста с лишним фунтов. Она десятками вплели в волосы разноцветные бусы и… растения? Эли наклоняет голову к моему уху, когда мы пересекаем площадь.

— На ней нет ничего, кроме сорняков?

Я тычу его локтем в ребра.

— Нет, Дюпре, не сорняков. Веера из пальметто. Она сплела их для платья. И не забывай… она не просто эксцентрична. Она параноидальная шизофреничка. Не настраивай ее против себя. А платье? Да ладно, ты же видел такое раньше. Ты живешь здесь веками. И это единственное, что она когда-либо носила. — Я наклоняюсь к нему. — Единственное, могу я повторить.

Эли вздрагивает.

— Я думал, что стер это из своей памяти.

Я тихо хихикаю. Окруженная не менее чем дюжиной наполненных пластиковых пакетов, Дарлинг сидит на скамейке на площади Лафайет, разговаривая сама с собой.

Или, может быть, самим Маркизом.