Вечер баек на Новый Год

На сегодня.

Перевод: Zanahorras

Ух, это было жестко! "Живое мертвое существо внутри нее было удовлетворено. На сегодня."

Что говоришь? Откуда я знаю такие подробности? Так эта Шарлотта одно время зависала тут - оказывала услуги интимного характера, так сказать. Но когда мы заметили, что прибыль стремительно уменьшается из-за резкого сокращения клиентов, пришлось с ней разобраться...

Как? Ну... Как-как... Ну, разобраться. Как раз банкет каннибалов намечался, и мы серьезно сэкономили на закупках. Хе-хе.

Кстати, руку видишь? С тех пор прижилась здесь. А мы до сих пор гадаем - это ее, кого-то из гостей или может кого-то из персонала?

Что-то я отвлекся, пора дальше работать, а тебе выпивать и пугаться. Следующая история о парне, который любил подглядывать. А вот куда это его привело... В общем слушай.

"Я нашёл брешь в стене во время своего первого за семнадцать лет похода на чердак..."

ТИМ ЛЕББОН "СОСЕД"

Я нашёл брешь в стене во время своего первого за семнадцать лет похода на чердак.

Керри всегда забиралась туда сама, но когда наступил декабрь, и мне нужны были рождественские украшения - я не мог вынести мысли о том, что дом останется без праздника, хотя прошло всего четыре месяца с тех пор, как она ушла, потому что я знаю, я уверен, что она разозлилась бы на меня за то, что я просто сидел в этом тихом, мрачном доме в одиночестве и позволял праздникам пройти мимо меня - я взял стремянку из гостевой комнаты и подпёр её к люку, взбираясь наверх и светя своим фонариком.

На самом деле это была не гостевая комната, где мы держали стремянку. Это была вторая спальня, детская, но она никогда не была занята. Дело было в Керри, хотя мы никогда не распределяли вину. Были и медицинские процедуры, и уровни гормонов в крови, и меры того и этого. Как только она поняла, что никогда не сможет родить ребёнка, она не захотела, чтобы я был рядом с ней. Не в этом состоянии. Я не возражал. К тому времени мы были больше друзьями, чем любовниками.

На чердаке было больше вещей, чем я ожидал. Фонарик пробегал мимо люка и разбрызгивался на ящики и пакеты, большинство из которых были сложены аккуратными стопками, а некоторые разбросаны, как если бы они были небрежно подброшены туда. Керри была такой. Иногда в ней царил порядок, а иногда хаос - списки с продуктами для покупок, книги, расставленные в алфавитном порядке на полках, с прочитанными и теми, которые нужно ещё прочитать, вафельные полотенца, аккуратно сложенные в кухонных ящиках. В других случаях она была более беспечной. Она называла это беззаботностью. Груды обуви в шкафу под лестницей, мешки с разношёрстными носками, дикий заросший сад.

Я забрался выше и присел в тёмном сыром месте. Я не люблю такие места. На чердаке какое-то странное ощущение, будто это часть моего дома, но... нет. То же самое я испытываю к неиспользованному навесу для машины в глубине сада. Я владею им, это моя собственность, но я никогда не чувствую себя частью этого.

Керри тоже никогда там не парковалась, она говорила, что переулок, по которому нужно ехать, чтобы добраться до автомобильного навеса, был слишком узким и заполненным собачьим дерьмом. Не уверен, что она хоть раз пыталась. Большинство наших соседей используют свои гаражи и автомобильные навесы - все они доступны с переулка, - но у большинства из них есть две машины. У нас была только одна, поэтому припарковаться на улице было нормально.

Когда я осветил фонариком стопку коробок, я увидел брешь в стене между моим домом и домом моих соседей. Она была достаточно велика, чтобы пролезть через неё, но не настолько, чтобы вызывать слабость в конструкции. Почти так, как если бы она была сделана именно для этого.

Я сделал паузу, задержал дыхание. Я уже забыл про ёлочные игрушки.

Мне всегда были любопытны наши соседи. Представьте себе, я обычно говорил Керри, что мы проводим бóльшую часть своей жизни менее чем в двадцати или тридцати футах от Клайва и Джеки и понятия не имеем, что они делают.

Керри никогда не выглядела заинтересованной.

Я прополз мимо коробок и над обшивкой и изоляционным материалом к ​​дыре. Я сделал паузу на три удара сердца, прежде чем направить фонарик в чью-то жизнь.