Вечер первого снега

И все-таки однажды «он» сам вышел из кустов и показался Наташе совсем не страшным. Маленький, меньше знакомого московского котенка Мурзика, серенький, а на спине пять черных длинных полосок. Темные глазки блестят, как мамины сережки. И — добрый, сразу видно.

Наташа подумала, как его позвать? На всякий случай попробовала по-знакомому: «Кис! Кис!»

«Он» сейчас, же встал на задние лапки и замер столбиком. Но ненадолго. Юркнул обратно в кусты — видно, не так позвала… Подумав еще, Наташа решила «его» больше никак не звать — кто его знает, как надо? Пусть просто так приходит. Но в тот день Наташу рано позвали домой, а назавтра она ездила с папой еще к каким-то его друзьям в маленький поселок, где и кустов-то поблизости не росло, одни камни и между ними — картошка.

А когда Наташа вновь оказалась на знакомой завалинке, «он» пришел сразу же, словно ждал ее. Встал дыбком и свистнул: иди, мол, сюда, жду… И Наташа пошла.

«Он» подождал немного и серым клубком покатился в кусты. Наташа — за ним. Она и не заметила, как завалинка и сам дом исчезли из глаз — она попала в незнакомую, но очень интересную страну. Стеной стояли высокие синие цветы: листья острые, тронуть страшно — вдруг уколют? А лепестки вниз свесились, как собачий язык в жару. Наташа их так и назвала про себя — «собачьи язычки». На кустах цветы какие-то — желтые, круглые, как новенькие трехкопеечные монеты. И еще маленькие деревца, вроде знакомых праздничных елок, но иголки на чих мягкие, совсем не колются и пахнут замечательно, лучше елки. Между кустами сначала попадались только высокие кочки — нише Наташиных плеч, на них росла трава с белыми кисточками и ржавые круглые листья. Два листка — и ягода между ними. Но зеленая кислая… А потом стали попадаться и камни. Разные. Большие — хоть ложись на него и маленькие — едва из травы видно. И на каждом белые и зеленые узоры, словно вышивка.

Наташа шла и шла, а «он» все посвистывал то там, то тут, и впереди, и где-то в стороне, но больше не показывался. Наташа совсем было надумала обидеться на него и вернуться домой, по тут же передумала: в кустах, и кроме «него», кто-то жил. Во-первых, жили маленькие и потому тоже не страшные рыжие мыши. Они то и дело выскакивали из-под ног. А потом, раздвинув ветки с желтыми цветами-копейками, Наташа вдруг увидела гнездо. Оно лежало на земле, как клубок из серых высохших трав, а в нем — длинные яички в крапинку, словно на них краской с кисточки брызнули.

Наташа уже хотела взять их, даже руку протянула, но тут на нее сверху упало что-то и с пронзительным писком пронеслось у самого лица. Наташа испугалась, отскочила в сторону и тогда увидела, что это — серая белогрудая птичка, не больше воробья. Птичка вдруг присела на землю и неловко поскакала в кусты, волоча раскинутые крылья. Наташа тут же забыла и про гнездо, и про «него» — вот бы поймать! Но через несколько шагов упала, споткнувшись о корень. Эти корни все опутали между камнями и лежали прямо на земле, как толстые веревки.

Наташа ушибла колено и забыла про птицу, которая сгинула неизвестно куда. Ей стало вдруг страшно. До сих пор было просто интересно и Наташа не вспоминала о доме и знакомой завалинке, а теперь ей очень захотелось домой. Вокруг стояли совсем уже высокие деревья, и выше, выше по склону поднимались острые неукладистые камни. Между камнями чернели щели и оттуда тянуло сырой холодной прелью. А «он» исчез, ушел куда-то и больше не звал за собой. Кто-то пронзительно верещал в кустах неподалеку, но этот голос был чужой и Наташе не интересный. Она хотела домой. Подумав, решила взобраться на самый большой камень и осмотреться — может быть, оттуда виден дом?

Долго карабкалась по шершавому серому ребру. Камень весь зарос чем-то вроде сухой серой и зеленой пены. Если бы не это — век бы не забраться на него! Но Наташа все-таки вскарабкалась на самый верх и встала, держась за липкую ветку соседнего дерева. Дома она не увидела, но зато поняла, кто это так жалобно кричал в кустах — ведь это и был «он», и «он» попал в беду. Большая черно-пестрая птица качалась на ветке, хлопала крыльями и угрожала: «Кер! Кер!» А «он» припал к камню, что-то спрятав под собой и, задрав голову кверху, испуганно верещал. Наташа сразу поняла, что птица хочет отнять у «него» спрятанное и, забыв о доме и обо всем остальном, скатилась с камня. «Вон пошла! Вон!» — закричала Наташа и топнула ногой. Птица тяжело и шумно взлетела, а «он» шмыгнул в кусты, оставив на камне небольшую взъерошенную шишку. «Ты шишку забыл! Возьми ее!» — крикнула Наташа вслед, но «он» не отозвался, только тихо-тихо прошелестел где-то в глубине кустов.

Эти кусты тоже были новыми — густые, колючие и липкие, да еще паутиной опутаны — попробуй пройти! А вместо листьев на них — длинные сосновые иголки. Наташа все же пролезла следом за «ним» — очень уж хотелось отдать забытую шишку. И остановилась.