Вечер потрясения (СИ)

Массивная дверь, способная выдержать, например, попадание бронебойного снаряда танкового орудия, медленно закрылась, за спиной лязгнули тяжелые засовы, и Анатолий Вареников смог, наконец, перевести дух. В прочем, медлить не стоило – еще предстояло пешком, по узким и крутым лестницам спуститься вниз на десятки метров, ведь туннели Д-6 были проложены намного глубже, чем обыкновенное, несекретное "гражданское" метро, знакомое до мелочей каждому москвичу. А там, внизу, на слабо освещенной станции, лишенной привычной каждому штатскому роскоши, всех этих скульптур и мрамора, станции своего пассажира уже ждал поезд, всего пара вагончиков и дизельный локомотив – электростанции справедливо считались одной из важнейших целей для вражеских бомб, и потому обычные электровозы уже наверняка встали посреди перегонов, превратившись в неподвижные глыбы металла. Поезд доставит в безопасное место, где можно будет придти в себя, собравшись с мыслями, но до него еще предстояло добраться.

– Идем, – повторил генерал, шагнув на узкую ступеньку, ведущей в темные глубины земли лесенки. – Нужно спешить!

Здесь, во многих десятках метров под поверхностью, генерал не испытывал ни тени страха. Кто-нибудь другой, оказавшись в подземелье, пусть и вполне комфортном, со скидкой, разумеется, на его предназначение, неизбежно испытал бы страх замкнутого пространства, только представив нависающие над головой сотни тонн породы, готовой заполнить искусственные полости – природа, как известно, не терпит пустоты. Но иное дело, генерал, он был более спокоен здесь, чем где бы то ни было, уверенный в том, что и страшные бомбы GBU-28 "Банкер Бастер", способные прогрызть шестиметровый слой бетона, здесь не дотянутся до него.

Путь до командного бункера, укрытого под мостовыми обычного района, по сути, уже пригорода, занял ничтожно малое количество времени. Генерал словно попал в параллельную реальность, в мир, от самого сотворения пребывавший в странном, неестественном оцепенении, будто в беспробудном вечном сне. Здесь, под землей, царило спокойствие и тишина, сюда не проникал ни вой сирен воздушной тревоги, ни грохот взрывов, но Вареников знал, что там, наверху, все только началось. Об этом он и сообщил Михаилу Грекову, едва увидел того в главном бункере.

– Нужно оповестить население, открыть старые бомбоубежища, – предложил Анатолий Вареников, стиснув крепкую ладонь командующего танковыми войсками. – Это только начало. Мы не можем допустить большого числа жертв.

– А его и не будет, – покачал головой Греков. – Жилые кварталы не пострадали, но выведены из строя все аэропорты, электростанции, разрушено здание Генерального штаба. Они уничтожают не жителей, а инфраструктуру, и, кажется, успешно справляются с этим.

Командующий танковыми войсками, чудом избежавший гибели под руинами Генерального штаба, выглядел злым, не выспавшимся, но совершенно спокойным. В каждом его слове, каждом жесте, сквозила холодная решимость. Казалось, будто происходящее на поверхности, в самом центре столицы, ничуть не беспокоит его, разве что, как занимательная и сложная задача, требующая красивого решения. И Михаил Греков занимался только тем, что пытался найти выход, собрав в кулак всю волю, будто обычные чувства отключились, уступив место когда-то прежде заложенному алгоритму, подчинившему сейчас все существо офицера.

– Черт, как вообще это могло произойти? Где противовоздушная оборона? Как чужие самолеты могли добраться до Москвы, пролетев сотни километров над нашей территорией. Это же тяжелые бомбардировщики, а не какие-то дельтапланы!

– Противовоздушной обороны больше нет, – сухо бросил в ответ Греков. – Большая часть радаров вдоль границ уже уничтожена. Зенитные ракеты тоже выбили в первую очередь. Это полномасштабное вторжение, Анатолий. Это война! Я уже пытался связаться со штабами военных округов, но почти везде тишина. Радиосвязь наглухо забита помехами, действует только проводная, но и она почти бесполезна. Кажется, самый сильный удар пришелся по Питеру и Кольскому полуострову, базы в Калининграде совсем не отвечают. Управление войсками нарушено, мы можем достучаться только до гарнизонов в окрестностях столицы.

Кого-то внезапная атака лишила воли, ввергнув в страшное отчаяние, но иные, напротив, собрали в кулак все силы, и большинство последних в эти минуты собралось здесь, в нескольких десятках метров под столичными мостовыми. В бункере хватало народу кроме генералов, здесь всегда, и в будни, и в праздники пульсировала невидимая для посторонних жизнь. Возле массивных дверей, способных мгновенно разделить подземелье на множество изолированных друг от друга отсеков, стояли часовые в полной выкладке. Застывшие по стойке смирно бойцы с каменными лицами смотрели в пустоту, придерживая висевшие на плече автоматы, готовые действовать немедленно. Враг был многолик, и кроме бетонобойных бомб мог бросить в бой своих солдат, натасканных для действия в катакомбах "коммандос", и здесь их были готовы встретить свинцом.