Вечер потрясения (СИ)

Они остались одни, будто переместившись в иной мир, которому был не ведом человек. Штаб молчал, а запрашивать землю самим было равноценно тому, чтобы в надводном положении войти, к примеру, в гавань Нарвика, став борт о борт с первым попавшимся американским фрегатом.

"Тамбов" продолжал свое преследование, держась на расстоянии залпа от кораблей противника. Акустики по-прежнему следили за каждым маневром чужой эскадры, а торпедисты в напряжении держали пальцы на кнопках пуска, готовые открыть огонь. В спаренных реакторах ВМ-4 билось ядерное пламя, гоняя по трубопроводам раскаленный пар, неустанно толкавший лопатки паровой турбины. А в трубах торпедных аппаратом ждали, точно погружены в сон, торпеды 65-76, шестисотпятидесятиметровые сигары, несущие боеголовки, способные разорвать пополам эсминец водоизмещением восемь тысяч тонн.

Атомарина пребывала в боевой готовности с той минуты, когда отошла от причальной стенки в Североморске. Но приказ – любой приказ, подводники были готовы исполнить его без колебаний – мог отдать только штаб. Или капитан, но тот медлил, несмотря ни на что, предпочитая доверить принятие решение, а равно и ответственность за их последствия, кому-нибудь другому.

– Что будем делать? – Старший помощник, тоже не покидавший свой пост, волновался, едва сдерживая страх. Ясно, там, на поверхности, происходило нечто необычное – никакие сбои не оправдывали молчание штаба, будто забывшего о вышедших в открытый океан субмаринах.

– Радиорубка, приказываю запросить штаб флота!

Антон Климов понимал, на какой риск идет. Американцы наверняка прослушивали все частоты, и даже короткая передача будет перехвачена. А потом начнется облава. Сейчас, когда радиостанции работали только на прием, еще можно было надеяться, что американцы ничего не заподозрят, хотя каждое всплытие, тем более в такой близости от чужой эскадры, в водах, которые янки считали собственными, избороздив их вдоль и поперек, все равно являлось крайне рискованной затеей, но иначе было никак.

"Тамбов", как любая субмарина типа "Щука", обладал внушительным набором средств связи, действовавших, в том числе, и в подводном положении, так что субмарина не находилась в совершенной изоляции от своей базы. Буксируемая антенна "Параван" позволяла принимать и передавать сообщения с глубины более полутораста метров, но только на сверхнизких частотах, и радист регулярно принимал приходивший с берега кодовый сигнал, означавший, что все спокойно. Однако мало кто верил, что это действительно так, ведь на прочих частотах царила тишина, лишь иногда нарушаемая шумом помех, рождавшихся где-то в возмущенной ионосфере.

– Товарищ капитан, мы не должны себя обнаруживать, – попытался урезонить Климова старший помощник. – До Норвегии пара сотен миль, эскадра вероятного противника и вовсе в полутора десятках миль. Нас обложат со всех сторон!

– Отставить обсуждение приказа! Глубина поможет нам, как и всегда помогала. Выходите на связь!

Короткий импульс, сжатая в шифрованный пакет просьба о помощи, пронзила радиоэфир, умчавшись на восток, к родным берегам. С этой секунды "Тамбов" был обречен.

Замерший у приборной панели глубоко в недрах эскадренного миноносца "Пол Гамильтон" класса "Арли Берк" энсин инстинктивно отпрянул от консоли, когда тишину отсека, нарушаемую, разве что, мерным жужжанием вентиляторов в корпусах всевозможных приборов, разорвал пронзительный сигнал. Корабельный комплекс радиотехнической разведки SLQ-32 (V)3, работавший в пассивном режиме, непрерывно сканируя эфир, работал без сбоев, и, хотя передача длилась лишь несколько секунд, успел перехватить ее. Электронный импульс, стремительно унесшийся куда-то в поднебесье, только слегка коснулся сенсоров, венчавших встопорщенные над массивной надстройкой антенны, превратившись в сигнал тревоги, приведший в движение весь корабль.

– Импульс, – затараторил энсин по интеркому, вдавив клавишу вызова до упора и зная, что каждое его слово гулко отдается под сводами центрального поста. – Пеленг три-ноль-пять, дальность до источника не более двадцати миль! Пакетная передача данных, шифрованное сообщение!

– Боевая тревога! Оружие к бою! "Морского ястреба" в воздух!

Капитан корабля не мешкал, и эсминец, шедший по правому борту авианосца "Авраам Линкольн", прикрывая его от любой возможной опасности, мгновенно превратился в этакого разъяренного ежа. Над приткнувшимся на посадочной площадке на корме эсминца вертолетом SH-60B "Си Хок" раскручивались лопасти, все ускоряя свое вращение, пока винтокрылая машина наконец не оторвалась от настила, уходя к горизонту. А вслед за ней мчался уже и эсминец, лихо развернувшись и решительно двинувшись к еще невидимой, но вполне осязаемой цели, укрывавшейся где-то на морских просторах.

– Подводная лодка, – мрачно произнес капитан, провожая с мостика взглядом умчавшийся к горизонту геликоптер. – Чертовы русские!

– Мы их прижмем! Эти ублюдки от нас уже не уйдут!