Вечер потрясения (СИ)

Русские войска, расположенные на ограниченном пространстве, словно приглашали сбросить на них атомную боеголовку, уничтожая сразу как можно больше людей и техники, отправляя в небытие сразу целые полки. Сейчас настал самый подходящий момент для этого – цель находилась достаточно далеко от позиций своей пехоты, чтобы ядерный удар угрожал бойцам генерала Хоупа, но как раз сейчас Мэтью Камински ощутил неуверенность и страх. Возможно, предложи он решить все проблемы разом, президент ответит согласием, и тогда тысячи жизней оборвутся за одно мгновение. И пусть даже это жизни врагов, генерал понял, что не сможет отдать такой приказ именно сейчас.

– Мы остановили русское наступление, господа, – уверенно произнес Мэтью Камински. – Выиграли время, чтобы Третий бронекавалерийский мог укрепиться на занимаемых позициях. Противник использовал свой шанс, и не добился успеха, другой же возможности мы ему не предоставим.

– Что ж, это уже почти победа, – довольно усмехнулся Дональд Форстер, чувствовавший именно себя творцом этого успеха. – Нужно только закрепить ее.

– Мы бросили против русских всю авиацию, все штурмовики и "Апачи". Потеряли четыре машины от зенитных ракет, но уже уничтожили не меньше роты вражеских танков. Мы не подпустим к позициям Третьего бронекавалерийского ни одного русского ублюдка иначе, как с поднятыми руками и белым флагом!

Здесь, в Тбилиси, напряжение несколько спало за последние минуты. Разведка, десятки самолетов – пилотируемых и управляемых дистанционно, а таких было большинство – однозначно сообщала, что русские все еще топчутся на месте. наткнувшись на минное поле огромной протяженности и чудовищной плотности. Конечно, они справятся с этой проблемой, но понадобится время, много часов, чтобы создать безопасные проходы, а сделать это под градом бомб, под шквалом ракет "Мейверик" и "Хеллфайр" не так то просто. Пожалуй, проблема была решена, о чем и не замедлили сообщить за океан командующий южной ударной группировкой.

– Полагаю, кризис преодолен, – произнес Мэтью Камински, чуть исподлобья глядевший в объектив камеры, пытаясь придать лицу как можно более мужественное выражение. – Мы справились. Русские дивизии блокированы, и дело за малым – нанести им наибольший ущерб сейчас, пока танки и пехота противника не вступила в непосредственное соприкосновение с нашими частями, занявшими оборону на левом берегу Терека.

– Праздновать победу будем не раньше, чем русские предложат капитуляцию, – бросил президент Мердок, оборвав радостные заверения Камински. – Перед позициями генерала Хоупа – две русские дивизии, пусть и понесшие потери, но явно превосходящие Третий бронекавалерийский. Не жалейте бомб и ракет, обрушьте на русских лавину, Мэтью, огненный дождь. Сожгите все их танки до единого в этих чертовых степях, заставьте их бросить оружие, обратите в бегство! Покончите с этой войной, генерал!

Мэтью Камински кивнул в ответ, принимая требования президента. Генерал лучше многих представлял, насколько велики еще силы русских, пусть и растраченные в самоубийственном наступлении. В открытом бою, в сражении на равных, не было ни малейшего шанса устоять перед ударом этой армады, но никто не собирался принимать бой на условиях, выгодных только врагу. Русские дивизии встали, наткнувшись на почти сплошное минное поле такой плотности, которую прежде сложно было вообразить. Враг потерял время, уступив инициативу ему, генералу Камински, а это означало, что вскоре с противником будет покончено.

– Всю авиацию – в воздух, – приказал командующий Десятой пехотной дивизией. – Всем эскадрильям "Апачей" и "Тандерболтов" приказ на взлет! Пришла пора поставить точку, господа!

На десятках аэродромов, и здесь, в Грузии, и дальше, в Турции, разом взвыли мощные турбины, отрывая от земли тяжелые машины, бросая их все в одном направлении – на север. Командам аэродромного обслуживания предстояло немало потрудиться, принимая вернувшиеся из вылета самолеты и вертолеты, чтобы вновь отправить их в бой, успев за считанные минуты залить полные баки топлива, подвесить связки ракет и бомб. В прочем, сейчас в небе над южной Россией и без специального приказа командующего хватало крылатых машин, рыскавших над степью в описках добычи. пилотам некоторых из них везло.

Приняв координаты цели, неточные, приблизительные, командир звена истребителей F-15E "Страйк Игл" тотчас отдал приказ о смене курса. Степь, уже окутанная вечерним сумраком, метнулась вперед, под скошенные крылья пары тяжелых истребителей. Командир звена спешил – где-то неподалеку разведка обнаружила работающий передатчик, а это означало, что враг близко, мечется по равнине, пытаясь обмануть всех, выиграть хотя бы несколько минут жизни.

– Следуем в квадрат Браво-восемь, – приказал командир звена своему ведомому, и пилот второй машины послушно развернул истребитель в указанном направлении. – Высота пять тысяч. Радар не включать, вести поиск цели визуально. Без необходимости на связь не выходить – русские могут прослушивать наши частоты.

– Понял тебя! Есть квадрат Браво-восемь!