Вечер потрясения

Пехотинец, сидевший на заднем сидении, поднялся, распахивая люк в крыше и почти по пояс высунувшись наружу. Вцепившись в рукоятки трехствольного пулемета GAU-19/A пятидесятого калибра, установленного на турели, он развернул оружие, направив его на группу стоявших у обочины людей в русской военной форме, безразлично глядевших по сторонам. Солдаты, десятка полтора, большинство из которых было без оружия, хмуро смотрели исподлобья на колонну внедорожников, сплевывая себе под ноги. Казалось, они не замечали ни направленные на них стволы пулемета, способного, выпуская в секунду более тридцати пуль калибром 12,7 миллиметра, смести разом всех их, ни чужих машин, потоком движущихся по улицам затихшего после бурной ночи города.

Бой закончился, в Грозный вновь вернулся покой. Бойцы американской легкой пехоты по пути к аэродрому каждые сто метров могли видеть группы русских солдат, медленно бредущих куда-то, опустив головы, или стоявших, сбившись в кучки, и угрюмо куривших, передавая по кругу чудом сохранившиеся сигареты. На перекрестках стояли бронемашины и танки с распахнутыми настежь люками, а возле них переминались с ноги на ногу чумазые члены экипажей в запылившихся комбинезонах. Никто не стрелял – вслед "Хаммерам", что мчались по городу, урча мощными моторами, устремлялись только мрачные, полные странной обреченности, взгляды. Казалось, из людей разом извлекли костяк, придававший им решимость, готовность идти до конца.

– Прибыли, сэр, – произнес водитель, когда низкие обшарпанные дома по обе стороны дороги расступились, открывая панораму летного поля, на краю которого возвышалось закопченное здание терминала, окруженное множеством русских боевых машин, словно от усталости склонивших к земле стволы орудий и пулеметов. – Мы на месте!

Легкая пехота появилась в Грозном не первой – ее опередили десантники из Сто первой дивизии, сейчас уже развившие бурную деятельность. Командир роты из окна проезжавшего "Хаммера" увидел, как найденный здесь же, на аэродроме, бульдозер широким ножом отгребает прочь с посадочной полосы тела, вперемежку своих и чужих солдат, и всякий мусор, расчищая бетонное покрытие. А рядом уже стояли штурмовики А-10А "Тандерболт" с открытыми фонарями кабин и пара боевых вертолетов "Апач", а поблизости толпились их летчики – Грозный-Северный принимал авиацию победителей.

"Хаммеры" остановились в полусотне метров от здания терминала, лавируя между брошенными их экипажами танками, русскими танками, так и не сумевшими сокрушить оборону горстки храбрецов. Бойцы Десятой пехотной выскочили из машин, щелкая затворами винтовок. А навстречу им двинулась группа десантников в грязном, покрытом копотью, измазанном сажей камуфляже.

– Майор Макгуайр, Сто первая воздушно-штурмовая дивизия, – коренастый офицер, рука которого болталась на перевязи, а половину лица закрывала уже пропитавшаяся кровью повязка, вышел навстречу командиру роты пехотинцев. – Мы вас уже заждались, парни. Долго же вы ехали!

– С Терека путь не близкий, сэр, – усмехнулся офицер. – Но мы старались, поверьте. Вижу, жаркая выдалась ночка, майор?

– Да уж, жаркая! Не скоро мы еще сможем остыть после такого!

На краю летного поля несколько десантников оттаскивали в сторону тела русских солдат, сваливая их в кучу, и аккуратно раскладывая вдоль посадочной полосы трупы своих товарищей. Им помогало с полдюжины людей в русской форме, с бесстрастными лицами сортировавших мертвую плоть, лишь изредка прерываясь для торопливого перекура. В Грозный возвращался мир, но совсем не тот, которого ждали в этом измученном войнами городе.

Генерал Мэтью Камински с удовольствием наполнил бы шампанским, весело стреляющим пузырьками, хрустальный фужер, но, за неимением лучшего, вынужден был допивать остывший, крепкий до горечи кофе из пластикового стаканчика.

– Сэр, по имеющимся данным русский гарнизон Грозного полностью прекратил сопротивление, – четко докладывал штабной офицер, которого командующий Десятой легкой пехотной дивизией слушал, устало закрыв глаза. – После того, как по радио к своим войскам обратился попавший в плен генерал Буров, призвав прекратить бессмысленное кровопролитие, оружие сложили все. С этой минуты город наш, сэр.

Командующий Десятой пехотной дивизией молчал, ничем не пытаясь выразить свою радость. В прочем, радость была какой-то блеклой, к тому же вполне ожидаемой. Ужасно ломило виски, в глаза, казалось, насыпали песку, в горле пересохло – сказывались стимуляторы, поддерживавшие генерала последние часы. Мэтью Камински понимал, что еще немного – и препараты станут оказывать обратное действие, притупляя остроту восприятия, затуманивая сознание. Нужно было отдохнуть, хотя бы пару часов, чтобы придти в себя и продолжить руководство операцией здесь, на южном направлении.