Вечер потрясения

Противник даже не подозревал о том, какие соседи объявились поблизости, всего лишь на расстоянии автоматного выстрела. Солдаты и офицеры суетливо бегали всюду, ныряя в распахнутые люки командирских бронемашин, выбираясь обратно, исчезая в каком-то здании, снова появляясь – и вся беготня повторялась.

– Меч, я Меч-пять, – оценив соотношение сил, сержант все же вызвал штаб роты. – Обнаружен командный пункт русских. Порядка ста человек охраны и штабного персонала. Веду непосредственное наблюдение цели. Прошу разрешения атаковать.

– Ждите подхода основных сил, Меч-пять. До прибытия подкрепление активные действия запрещаю категорически!

Отделения и взводы, уже успевшие понести боевые потери, подтягивались несколько минут, занимая позиции по периметру вражеского штаба. Никто не пытался обнаружить их – просто никто не верил, что десантники могут забраться так далеко. И в тот миг, когда командир роты решил, что собрано достаточно сил, началась атака.

– Вперед, – рыкнул сержант Салливан, первым покидая укрытие. – Огонь!

Все часовые, окружавшие штаб, давно были на прицеле у рассредоточившихся вокруг десантников, и первые же очереди смели русских, расчищая путь наступавшим. На бегу сержант выстрелил из подствольного гранатомета в окно, из которого тотчас полыхнуло огнем, а затем дал несколько очередей по выскакивавшим наружу фигурам в камуфляже, из которых лишь немногие были вооружены.

Возле головы сержанта просвистела пуля, заставив того пригнуться, отскакивая в сторону. Какой-то русский, став во весь рост, поливал длинными очередями, меняя магазин за магазином. Вскинув винтовку, Джеймс Салливан поймал противника в прорезь прицела, дернув спусковой крючок. Отдача привычно вжала приклад в плечо, а силуэт в камуфляже впереди дрогнул, переламываясь пополам.

Десантники стреляли на бегу и с коротких остановок, хлопали подствольные гранатометы М203, протяжно стрекотали ручные пулеметы, своим огнем заставлявшие противника бегать от укрытия к укрытию. Вокруг кричали – кто-то от боли, реже от азарта, вызванного резким приливом адреналина. Но все эти звуки мгновенно заглушил рев дизельного двигателя, показавшегося голодным рыком разбуженного чудовища.

– Танк! Танк!!!

Громада боевой машины шевельнулась во мраке, разворачивая сплюснутую башню, и по бежавшим цепью десантникам стегнула плеть пулеметной очереди. Нескольких человек сбило с ног, на лицо сержанту Салливану брызнула чужая кровь, а пули прошли так близко, что десантник почувствовал горячую волну возмущенного воздуха. Лязгнули гусеницы, и танк, стронувшись с места, двинулся на сперва остановившихся, а затем попятившихся назад американцев.

– Уничтожить его, – приказал Салливан своим бойцам, следовавшим за сержантом, образуя мощный кулак, способный пробить любую оборону. – Огонь из гранатометов! Лопес, вперед! Осторожнее!

Десантник, забросив за спину штурмовую винтовку, и вскинув на плечо пластиковую трубу гранатомета-"базуки", бросился к танку, стальному чудовищу, зло плевавшемуся брызгами огня. Суета одного человека не могла привлечь к себе внимание экипажа, имевшего достаточно целей перед собой. Рядовой Лопес, пригибаясь к земле, сбоку обошел грозно надвигавшийся танк, по броне которого стучали выпущенные в упор пули. Джеймс Салливан видел, как десантник опустился на колено, замер на мгновение, и тотчас из раструба вырвался сгусток огня – кумулятивная граната, ударившая точно под башню танка. Вспыхнуло так ярко, что стало больно глазам, а когда зрение восстановилось, сержант увидел, что сорванная взрывом башня лежит в нескольких метрах от охваченного огнем танка.

– Отлично, Лопес, – довольно оскалился Салливан. – Прекрасный выстрел!

Укрываясь за бронемашинами, русские продолжали отстреливаться, удерживая десантников на расстоянии. Их "Калашниковы" словно провели невидимую черту, переступить которую живым было невозможно.

– Вперед, вперед, – подгонял своих бойцов командир роты, во что бы то ни стало намеревавшийся захватить вражеский штаб. – Не останавливаться!

А сержанту Салливану сегодня везло. Его отделение понесло, кажется, наименьшие потери за все время операции в Грозном, и теперь именно он увидел группу русских, бежавших от штаба к одному из бронетранспортеров. Несколько солдат в касках, тяжелых бронежилетах, выставив во все стороны стволы своих АК-74, стеной окружили кого-то, кажется, вовсе не вооруженного, словно были готовы своими собственными телами ловить предназначавшиеся тому пули.

– Парни, кажется, это крупная рыба, – усмехнулся сержант, указав на привлекшую его внимание группы вражеских солдат. – Эти русские кого-то прикрывают. Попробуем взять их живыми! Вперед!