Вечер потрясения

– Цель прямо по курсу, пятьдесят миль, – сообщил бомбардир, когда луч бортового радиолокатора AN/APQ-164, непрерывно шарившая по курсу едва не зарывавшегося носом в сгустившиеся перед рассветом облака "Лансера", отразился от возникших впереди препятствий. Они были невелики, во всяком случае, в сравнении с двухсоттонным бомбардировщиком, но их было много, а неестественно равные промежутки между этими объектами, вытянувшимися длинной вереницей, ясно говорили о том, что летчик видел вовсе не каприз природы, а дело рук человеческих.

– Чертовы русские танки, – выругался первый пилот. – Мы нашли их. Разведка в кои-то веки раз не ошиблась, будь я проклят!

Даже с высоты полутора километров нельзя было не оценить мощь врага, бросившего в последнюю атаку все, что было. Там, внизу, ползли по окутанным туманом шоссе десятки, сотни боевых машин, и всего через какой-то час, может, немного больше, эта стальная волна встретится с походными колоннами третьей бронекавалерийской дивизии. И кто бы ни одержал верх, на рассвете генералу Свенсону понадобится очень много пластиковых мешков для своих пехотинцев. Если, конечно, они, пилоты четверки "Лансеров", не сделают сейчас часть работы за танкистов.

– Тревога! Нас облучают с земли, – сообщил взволнованным голосом оператор бортового комплекса защиты самолета AN/ALQ-161, стоило только лучу русского радара скользнуть по пластиковым панелям обшивки "Лансера", легко коснувшись одного из сенсоров системы предупреждения об облучении. – Это локаторы русских! Они могут нас видеть!

– Приготовиться к бою! Мы ухватили ублюдков за хвост, – со злым азартом воскликнул командир экипажа головного "Лансера". – Всем "Всадникам" снизиться до четырехсот футов! Скорость – триста! Приготовиться к сбросу бомб!

– Скорость триста миль, высота четыреста футов. Крылья на минимальную стреловидность, – отозвались пилоты ведомых машин, в точности повторяя действия своего лидера. – Проверить готовность бортовых систем!

В эти мгновения крылатые машины, плоскости которых вытянулись почти перпендикулярно фюзеляжам, казались живыми, как никогда, в полете самостоятельно меняя свою форму. Теперь, оптимизировав аэродинамику к маловысотному полету на минимально возможной скорости, они могли нанести удар, ради которого пересекли половину Европы.

Противник двигался в походных колоннах, уверенный в том, что враг далеко, что еще есть достаточно времени, чтобы перестроиться в боевые порядки. Это отчасти было верно, если бы угроза исходила лишь с земли. Но как раз на тот случай, если незваный гость появится с неба, русский командир уже приготовил "теплую" встречу.

Отметки на экране радиолокационной станции П-19, "глаз и ушей" зенитно-ракетного полка Четвертой гвардейской танковой дивизии, возникли и исчезли, все произошло так быстро, что оператор, не отводивший от мерцающего круга взгляда воспалившихся от усталости глаз, так и не понял, что именно он увидел.

– Контакт! Что-то есть по пеленгу двести сорок. Цель низковысотная, дальность семьдесят, – зачастил офицер, чувствуя, как учащенно забилось сердце в преддверии боя, и вдруг издал растерянный возглас: – А, черт, ничего не вижу, все пропало! Что за чертовщина?!

– Наверное, помехи, – предположил командир расчета, в точности такой же уставший, нервный, вымотанный напряжением последних часов, как и его сослуживцы. – Или просто техника барахлит снова. Черт знает, сколько раз ремонтировали, там ни одного "родного" транзистора не осталось!

Радар П-19, даром, что изношенный физически и уже устаревавший морально, был основой противовоздушной обороны гвардейской танковой дивизии, а, значит, "лакомой" целью для авиации врага. Станция, размещенная на шасси аж двух тяжелых "Уралов" – отдельно приборная кабина и сама антенна, весьма внушительное сооружение, – была способна обнаруживать воздушные цели на большой высоте за сто шестьдесят верст. С падением высоты, разумеется, снижалась и дальность обнаружения, но и того, что оставалось, хватало, чтобы заранее выявить опасность.

Каждый, кто находился в забитом аппаратурой фургоне, сознавал важность своей работы, но гордости от этого не испытывал, скорее, адское напряжение, неизменно порождавшее усталость. От бдительности расчета зависело очень многое, и прежде всего, тысячи человеческих жизней, жизней тех, кто неминуемо становился мишенью для вражеских бомб и ракет. Но сейчас, когда угроза не казалась явной, тревога не была поднята вовремя.

– Да, возможно, это помехи, – с сомнением вымолвил оператор, с которого разом слетела сонная одурь, словно его окатили ведром ледяной воды. – Может быть.

– На всякий случай, на этот сектор обрати особое внимание. Быть может, это все-таки не просто помехи.