Вечер тортика и марионеток (ЛП)

И как раз тогда, когда я вижу Мика, именно там, где он и должен быть, кто-то окликает меня по имени. Ну, не совсем по имени, по одной из версий моего имени:

— Сусанка? — раздается у меня за спиной, во дворе.

Только один человек меня так называет, если он вообще заслуживает зваться «человеком». Неа, не заслуживает. Только один козел меня так зовет, и я чувствую, как по моим жилам струится ледяной яд, готовый выплеснуться. Терпение. Я не поворачиваюсь, чтобы ответить, потому что наблюдаю за Миком, который прямо в эту секунду усаживается на бархатном диванчике у «Чумного» — это наша с Кару духовная территория, которая ждала его с табличкой «ЗАРЕЗЕРВИРОВАН» и любовно вырезанной марионеткой ангела — и мне необходимо, чтобы волшебство произошло прямо сейчас.

— Что ты здесь делаешь? — спрашивает Казломиров голос.

Моя рука уже у меня в кармане. Мои пальцы находят скаппу. Мик смотрит на новую марионетку, словно это друг, который посторожил ему место. Это аналог дьявола (которого он держит на коленях): у ангела те же пропорции. Я сделала их в прошлом сентябре, для представления на день Святого Николая, на оценку по Марионеточному искусству, за что, разумеется, получила пять.

Я загадываю желание. Я не могу видеть его воплощение, но бисеринка исчезает у меня между пальцев и по тому, что я вижу, как качнуло от удивления Мика, понимаю — что-то произошло.

В то время, как у дьявола есть канарейка, качающаяся вместо сердца, у ангела вырезано в виде сердца отверстие на груди, и в нем — бенгальский огонек... который только-только зажигается, превратив его сердце в мини-фейерверк. В шоу я зажигала его спичкой. В данном случае, я загадала самовозгорание. Надеюсь, выглядит это потрясающе. Отсюда мне не видно, да и как бы там ни было, у меня возникло менее приятное дельце, которое нужно уладить. Я оборачиваюсь.

— Что тебе нужно. — Никаких вопросительных интонаций. Ничего, кроме непреклонного ядовитого презрения.

Все ради Каза. Казимир Андраско — стихийное бедствие Кару, в качестве первого ее парня. Первого и последнего. Того, кто лишил ее кое-чего. Она думает, что я ничего не знаю, но это не так. И давайте-ка кое-что проясним по поводу меня. Я люблю месть, как нормальные люди любят закаты, а другие — прогулки по пляжу. Я ем месть ложкой, как мед. На самом деле, может, я вовсе и не человек, а сама месть во плоти. Мои родители клянутся, что я была настоящим малышом, а не результатом сделки с дьяволом. Ну, разумеется, что они еще скажут. Итог: во мне довольно много нерастраченной мести, чтобы действовать от имени обиженных и оскорбленных девушек во всем мире, с которыми обращаются, как с вещами, а сейчас мы еще и говорим о Кару.

От имени Кару, Каз добился наивысшего статуса Немезиды Первого Класса, но еще пока не был подвергнут Полному Уничтожению — лично разработанному плану Сусанны.

Пока.

— Просто хочу поздороваться, — говорит он озадаченно, потому как на самом деле считал, что я буду безумно рада ему.

— В чем твоя проблема? — спрашивает он.

— В чем моя проблема? У меня их много, но в основном они связаны с тенденцией к насилию и, возможно, с демоническим происхождением, которые имеют отношение к тебе.

— Че? — Он тупо глядит на меня, что в свою очередь, является особенно разочаровывающим ответом на добротную реплику Немезиды. Каз, наверное, имеет статус «Первый класс в Преступлениях по Наивысшей Тупизне», но в качестве врага он слеплен из вторсырья.

Я вздыхаю и без обиняков говорю:

— Ты не являешься достойным противником.

— О чем ты говоришь? Противником для чего?

— Противником для противостояния. Тупица. Что ты здесь делаешь, Казломир?

— Сама как думаешь? Кару здесь? Ты с ней встречаешься здесь?

Я смеюсь.

— Ты же это не серьезно, что ищешь Кару, — говорю я, но по его тупорылому лицу вижу, что он вполне себе серьезен. — В прошлую вашу встречу, она выкинула тебя в окно. Неужто, это действие все еще оставило место для надежды?

— Когда она это сделала, то просто не знала, что это был я, — возразил он. — Что случилось-то с ней тем вечером, а? Она в порядке?

Это Кару-то в порядке? Нет. Нет, она определенно не в порядке, но теперь в системе ее проблем, Каз превратился в нечто столь же существенное, как комар, которого внезапно вдохнул Бог. Никому не нужная мелочь. Я только качаю головой:

— О, Казломир, — говорю, как я надеюсь, с нежной жалостью. — Бедняжка Казломир. Давай-ка, я тебе кое-что объясню. Знаешь, это как в сказках, когда есть кучка принцев, и все пытаются выиграть право на руку принцессы, но все они тщеславны, родовиты и поглощены только собой, а потому проваливают задания и отправляются на смерть? А потом приходит тот, кто умен и достоин, и он побеждает и получает свое «долго и счастливо» рядом с ней? Ага, ну вот, ты — первый тип.

Я похлопываю его по плечу.

— Для тебя все кончено.

Все та же тупая рожа. А потом он говорит:

— Ты хочешь сказать, что она встретила другого?