Вечер у Клэр

Я не советский, Я не кадетский, Ах, я народный комиссар...

и тот странный, зыбучий отклик, который получается всегда, если артист играет на каком-нибудь музыкальном инструменте и поет на песчаной под аккомпанемент этого мотива, не перестававшего мне слышаться. Вместе с тем ожидание какого-то события вдруг появилось во мне - и тогда, подумав над этим, я понял, что давно уже слышу за собой шаги. Я обернулся: окруженная лисьим воротником своей шубки, как желтым облаком, широко открыв глаза, глядя сквозь медленно падающий снег, - за мной шла Клэр. Мне показалось, что недалеко за углом вдруг раздалось быстрое бульканье стекающей на тротуар воды, потом ударили молотком по камню - и сразу после этого наступила та тишина, которую я слышал во время припадков моей болезни. Мне стало трудно дышать; снежный туман стоял вокруг меня - и все, что затем произошло, случилось помимо меня и вне меня: мне было трудно говорить, и голос Клэр доходил до меня словно издалека. - Здравствуйте, Клэр, - сказал я, - я вас очень давно не видел. - Я была занята, - ответила Клэр, смеясь, - я выходила замуж. - Клэр теперь замужем, - подумал я, не понимая. Но страшная привычка к необходимости вести разговор как-то удерживала небольшую часть моего ускользающего внимания, и я отвечал, и говорил, и даже огорчался во время этого разговора; но все, что я произносил, было неправильно и не соответствовало моим чувствам. Клэр, не переставая смеяться и пристально смотреть на меня - и теперь я вспоминал, что на секунду в зрачках ее мелькнул испуг, когда она поняла, что не может вывести меня из состояния мгновенно наступившего оцепенения, - рассказала, что она замужем девять месяцев, но что она не хочет портить фигуры. - Это хорошо, - пробормотал я, поняв только фразу о том, что Клэр не хочет портить фигуры; а почему фигура могла бы испортиться, этого я не слышал и не понял. В другое время простое заявление о нежелании портить фигуру меня бы, конечно, удивило, как удивило бы, если бы кто-нибудь сказал ни с того ни с сего: я не хочу, чтобы мне отрезали ногу. - Вам придется примириться с тем, что я перестала быть девушкой и стала женщиной. Помните наш первый разговор? - Примириться? - подумал я, поймав это слово. - Да, надо примириться... Я не сержусь на вас, Клэр, - сказал я. - Вас это не пугает? - продолжала Клэр. - Нет, напротив. - Мы шли теперь вместе; я держал Клэр под руку; вокруг был снег, падавший крупными хлопьями. - Запишите по-французски, - услышал я голос Клэр, и я секунду вспоминал, кто это говорит со мной. - Claire n'etait plus vierge(1). - Хорошо, - сказал я: Claire n'etait plus vierge. - Когда мы дошли до гостиницы Клэр, она проговорила: - Моего мужа нет в городе. Моя сестра ночует у Юрочки. Мамы и папы тоже нет дома. - Вы будете спокойно спать, Клэр. Но Клэр рассмеялась опять. - Надеюсь, что нет. Она вдруг подошла ко мне и взяла меня двумя руками за воротник шинели. - Идемте ко мне, - ска- ---------------------------------------(1) - Клэр не была более девушкой (фр.). - Перев. автора. зала она резко. В тумане передо мной, на довольно большом расстоянии, я видел ее неподвижное лицо. Я не двинулся с места. Лицо ее приблизилось и стало гневным. - Вы сошли с ума или вы больны? - Нет, нет, - сказал я. - Что с вами? - Я не знаю, Клэр. Она не попрощалась со мной, поднялась по лестнице, и я слышал, как она открыла дверь и постояла минуту на пороге. Я хотел пойти за ней и не мог. Снег все шел по-прежнему и исчезал на лету, и в снегу клубилось и пропадало все, что я знал и любил до тех пор. И после этого я не спал две ночи. Через некоторое время я опять встретил Клэр на улице и поклонился ей, но она не ответила на поклон. В течение десяти лет, разделивших две мои встречи с Клэр, нигде и никогда я не мог этого забыть. То я жалел, что не умер, то представлял себя возлюбленным Клэр. Бродягой, ночуя под открытым небом варварских азиатских стран, я все вспоминал ее гневное лицо, и, спустя много лет, ночью я просыпался от бесконечного сожаления, причину которого не сразу понимал - и только потом догадывался, что этой причиной было воспоминание о Клэр. Я вновь видел ее - сквозь снег, и метель, и безмолвный грохот величайшего потрясения в моей жизни.