Вечера княжны Джавахи. Сказания старой Барбалэ

Шла старая Като за водой к источнику, шла глупая, старая Като. Несла в руках кувшин, а веселый джин как свистнет ей в самое ухо, как гикнет изо всей мочи, — она на землю даже присела от страха, да как закричит, а кувшин то и выронила из рук. Упал кувшин и разбился на мелкие кусочки, на черепки.

Думает Като — ветер у неё из рук кувшин выхватил, а на самом деле джин это был, веселый джин…

В другой раз вышел веселый джин прогуляться по низине, глядит — убирают работники виноградник.

Подошел он, подкрался незаметно, бросил горсть песку в глаза одному, другому, третьему. А они как забранятся, как накинутся друг на друга, как начнут ссориться на весь сад.

— Ага! Ты так то, Вано, подожди у меня! Песком бросаться? Что выдумал, баран туполобый! — кричит один рабочий.

— Сам ты, Михако, бросаешься, я это видел, чекалка ты лукавая из горных лесов, — отвечает другой.

— Нет, это Нико черномазый, а не Михако! Клянусь святой Ниной! — возражает третий.

Слово за словом, и пошла перепалка.

А веселый джин стоить, да тешится, весело смеется…

— А ну-ка еще! А ну-ка еще! Подбавьте! — кричит он…

И так постоянно. Без всякой цели, просто, чтобы напроказить, придумывает свои шалости веселый джин.

Узнал как-то джин, что красавица Маро любила юношу Дато. Ждали, ждали обручения, не могли дождаться.

Наступил день великий, наконец, для Маро и для Дато. Повели молодых в церковь.

Идут по дороге. Зурна играет. Девушки все в ярких платьях, джигиты стреляют из винтовок. Маро так и сияет. Еще бы! Первый красавец из аула в мужья ей достался.

Ну, и не вытерпел шалун-джин. Взял, да и свистнул в ухо Дато.

Тот от неожиданности как шарахнется, да прямо Маро головою в лоб. Даже затрещало у неё в голове что-то, и в тот же миг шишка на лбу выскочила.

Маро как рассердится, как закричит на всю улицу от боли и досады;

— Что ты, Дато, дурачиться вздумал в такой торжественный час! Что ты, Дато!

А веселый джин уже успел ему свистнуть в другое ухо и шарахнулся Дато в другую сторону, прямо на будущую тещу.

— Что ты, дурачиться вздумал, Дато? — закричала и теща.

А джин опять свистнул жениху в ухо — и стал он вдруг плясать и прыгать.

Смеются джигиты, смеются девушки. Вот так жених! В такую торжественную минуту — и вдруг дурачится!

Посмотрела Маро на жениха, а тот не унимается, все прыгает, пляшет.

— Не пойду я за такого дурака замуж! — крикнула Маро.

И расстроилась свадьба Маро и Дато.

Вот что наделал проказник джин.

И много-много еще разных шалостей придумывал веселый джин. И все такие злые.

Но чаще всего смеется джин над рассеянными людьми. Чуть только рассеянный оставит какую-нибудь вещь не на месте — джин тут как тут, либо подменит вещь, либо испортит, либо унесет ее далеко-далеко, где никто и искать не догадается.

Собрался Сумбат однажды на охоту, да не посмотрел, в порядке ли его винтовка. С трудом добрался до верхушки горы и нацелил винтовку на дикую козу, — выстрелил, а вместо пули из винтовки песок полетел.

Спустилась Зафара из аула вниз к ручью за водой, да не доглядела, что кувшин чужой захватила. Джин уже тут, в кувшине дырку просверлил, и Зафара без воды в аул вернулась.

И так каждый день, каждый час…

Прослышали старики про проказы веселого джина.

— Так вот кто так зло шутить рад нами! Не бывать же этому больше! Поймаем веселого джина и придумаем для него наказание.

В назначенный день собрались все старики на площади аула, уселись в кружок, все важные, угрюмые на вид. По бокам их стала молодежь.

На кровли саклей высыпали женщины, девушки, дети.

— Глядите, добрые люди, сейчас начнется суд над проказником-джином! — слышались их возбужденные голоса.

А веселый джин стоит, как ни в чем не бывало. Точно и не его вовсе судить собираются.

— Раньше, нежели решить, какое наказание назначить джину, надо его самого поймать, — замечает вдруг старик с длинной седой бородой.

— Нет, раньше придумаем наказание, а потом уже решим, как его поймать, — говорит другой, помоложе.

Кто принял сторону старика, кто молодого, и начался спор.

А веселый джин порхает тут же невидимкой и то одному шепнет на ухо, то к другому отлетает и твердит тихим шепотком — одному:

— «Нет, словить разбойника-джина сперва нужно, а потом уже судить его», — другому же: «Нет, сперва наказание придумать надо, а потом словить проказника!»

А голубые глазенки джина сверкают лукаво, и златокудрая головка хитро-прехитро нагибается к спорящим.

Старики послушно следуют совету и все сильнее и сильнее становится спор между ними, закипел уж во всю. Один даже за кинжал было схватился. Еще минута — и началась бы драка.

Вспорхнул в это время веселый джин во весь свой рост, вытянулся и закричал громко:

— Эх, вы, недогадливые головы, обо мне заспорили, да не заметили, что я тут, среди вас. Поймайте-ка меня!

И на один миг веселый джин перестал быть невидимкой, на глазах всех замахал крылышками и в тот же миг скрылся из виду.

С широко раскрытыми ртами глядели люди вслед улетавшему джину, одурачившему их всех; еще сильнее заспорили — кто из них виноват, что джин улетел безнаказанно…