Вечера в древности

— Это было в золотых копях, и я не убивал их. Они умирали от тяжкого труда. Кроме того, я никогда не говорил, что не хочу плодить злых духов, — ответил Мененхетет Первый и вздрогнул. Его шепот был похож на звук закипающей воды. Однако я видел все то, что он мог сказать, и очень отчетливо. Так я узнал, как Исида, охотясь с собаками, которым дали понюхать простыни со следами родов, вскоре нашла ребенка. Мененхетет Первый понюхал свой палец, и я почувствовал запах свернувшейся крови. Он едва улыбнулся, показав по ходу рассказа свои возможности.

— Исида, — продолжал он, — воспитала ребенка своим стражем. К тому же Анубис — шакал, который держит весы правосудия. Перед ним предстают мертвые. Ты и это забыл? — Не дождавшись от меня ответа, он кивнул. — На одной их чаше помещают сердце покойного, на другую кладут перо истины, и горе умершему, если чаши не уравновешиваются. Анубис может судить подобные дела. Первый день Его собственной жизни не обещал и того недолгого срока, что дан перу. Ты еще можешь предстать перед Анубисом. — Мененхетет улыбнулся, но когда я не ответил, просто пожал плечами и вновь вернулся к рассказу. — Представь себе убийственную ярость Сета, — сказал он. — Ублюдок Его жены все же остался в живых. Сет поклялся отомстить, и эта клятва не должна была утратить силу, сколько бы лет Ему не пришлось ждать, а их оказалось немало. Ибо Осирис был не только первым, но и величайшим Царем Египта. Он научил нас, как выращивать пшеницу и варить пиво из ячменя; возделывать поля, разводить хороший виноград и делать доброе вино. Он даже научил нас, как готовить закваску и находить семь сил и духов души в кубке колоби. Однако затем Осирис отправился путешествовать за Великую Зелень, чтобы передавать свои знания в менее просвещенные земли, и это оказалось безрассудством. Он был столь почитаем при каждом дворе, что ко времени Его возвращения в Египет Он стал слишком много думать о Своей красоте.

В первый месяц после Его возвращения Сет пригласил Его на великий праздник и возбудил тщеславие Осириса рассказами о великолепном сундуке, который Он сделал таким образом, чтобы он соответствовал телу Бога, самого близкого к Атуму.

Сет повелел принести сундук и приказал семидесяти двум Богам Своего Двора по очереди лечь в него. Сундук не подошел ни одному из них. Не пришелся он по размеру и самому Сету. Наконец настал черед Осириса, и сундук оказался ему точно впору. «Ты так прекрасен», — сказал Сет, когда Его брат лег в него. Тут Он захлопнул крышку. Семеро Его воинов запечатали ее расплавленным металлом.

Тотчас же они отнесли сундук к Нилу и спустили его на воду. В полдень, когда солнце было в знаке Скорпиона, он отплыл от берега. И Осириса не стало.

Узнав об этом, Исида издала крик, ставший частью того вопля, который вырывается у мужчин, когда они зрят собственные раны, и принялась искать гроб в болотах и трясинах Дельты.

И будто страдая от того же потрясения, я передвинулся и сел, прислонясь щекой к прохладному дереву гроба бедного Мени, действительно несчастного Мени! Ибо кто был он, как не я сам! Когда Мененхетет продолжил свой рассказ, я подумал, что, наверное, дополз до конца ветки одного сна и, упав с нее, погрузился в другой, так как я вернулся в поток его слов после того, как гроб Осириса уже спустился по водам Нила и был в открытом море, на пути к Библу [9] у побережья Финикии. Там я услышал всплеск последней волны, когда зыбь подняла гроб на ветки вечнозеленого тамариска, который рос на прибрежных камнях. И вот, как только Осирис причалил к нему, этот жалкий куст, перекрученный всеми ветрами, стал разрастаться, и его ствол мощно обхватил гроб и поднялся на невиданную высоту, так что его заметил Царь Библа и сразу вслед за тем приказал срубить дерево, чтобы сделать из него центральную колонну в своем новом дворце.

К этому берегу пришла Исида, ведомая своими семью скорпионами, и, когда Она прибыла ко двору Библа и Царица приняла Ее, от Исиды исходило нежнейшее благоухание, более прекрасное, чем ароматы любого сада.

Для этой Царицы — Астарты — высшим мерилом знатности была совершенная внешность. Она горячо желала, чтобы ее окружали люди столь же прелестные, как она сама. Поэтому она обрадовалась Исиде, и они так нежно полюбили друг друга, что Исида смогла даже уговорить Царицу обратиться к Царю с просьбой срубить колонну и таким образом освободить Ее мужа из гроба. Просьба эта была поистине царской. Пришлось бы разрушить самый большой зал дворца в Библе. Однако с того самого дня, как он срубил дерево, чтобы построить покои, этот Царь, Мелькарт, стал втайне бояться тишины своего дворца. Поэтому он согласился.

Однако, когда сундук открыли, Осирис был найден в самом неприглядном виде. Его лицо было покрыто червями. Исида издала скорбный вопль, и так силен был звук ее голоса, что младший сын Мелькарта умер от испуга. Из его ушей хлынула кровь.