И вновь Балков с Юрьевым не ошиблись: профессор заказал коммерсанта с целью грабежа. Его убирали не как безнадежного должника, а как свидетеля… Курьерский поезд? Вадик Иванцову, тот следующему? Цепь, связующая и одновременно разделяющая начало и конец, крупные, клейменные государственным знаком пробы кольца застежки. И эти меченые кольца в курсе того, что сомкнуться напрямую они могут в суде при помощи милиции, поэтому в преступных делах всячески отдаляются друг от друга мелкими одинаковыми звеньями. Только длинными такие цепи не бывают — опасно, хлопотно. Тогда именно Иванцов может вывести их на истинного хозяина. Иванцов, ненавидящий свою бедность, польстился на деньги, большие деньги, возможно, чтобы выбраться за границу и спокойно искать работу. Иванцов презирал студентов, пунктик себе создал из их неблагодарности великому учителю, их нерадивости и бездарности. Иванцов, не поставленный Галей в известность о готовящемся молодежном празднике, опрометчиво велел Вадику приехать в свой двор. Не доверял киллерам? Правильно, не профессионалы, ширнувшиеся любители. Решил контролировать их чуть ли не из собственного окна? Ведь, совершив убийство, они могли отогнать «девятку» с трупом куда угодно, должны были отогнать. Неугомонные студенты помешали. Ладно, это все домыслы. Но теперь, оставшись без вожделенного куша, профессор обязан попытаться выкрутиться, чтобы побыть живым.
Полковник Измайлов выскочил к своей машине и тряхнул задремавшего водителя так, что тот пригрозил взять больничный. В два часа ночи полковник обнаружил осоловело держащихся за скамейку побелевшими пальцами Балкова и Юрьева.
— Быстро по кроватям. В семь утра смените меня здесь.
— Зачем? — зевнул Борис.
— Тебе, бедолаге, сейчас все равно, — отрезал Измайлов. Он изъял у ребят полупустые пачки сигарет: — Курить — здоровью вредить.
Потом устроился поудобнее и густо задымил.
Примерно в это же время сон покинул Игоря Малеева и, словно сытая кошка, отказался возвращаться, несмотря на жалобные призывы. Парень поворочался с боку на бок, потом встал и выудил из-под кровати два пакета «Пэди-гри». Разорвал верхний край, поглубже погрузил вспотевшую кисть в пахучие комочки, вытащил пачку долларов. Еще стряхивая с денег твердые крошки, Игорь ощутил какое-то скребущее беспокойство. Он рванул резинку, догадываясь, что держит в руках «куклу» собственного изготовления. Боясь верить себе, Игорь вытрясал на одеяло корм, хватал бумажки и убеждался, что от волнения в спешке перепутал подушки. Ему казалось, что он умирает: ноги отяжелели и перестали сгибаться в коленях, пальцы затряслись, дыхание перехватило, и на грудину будто уселся кто-то неподъемный и горячий. Полчаса Игорь приходил в себя, потом обреченно выволокся на улицу и поехал, не разбирая дороги, которая, однако, привела его к дому Эльзы.
Профессор Иванцов в эту ночь не ложился. Жалость к себе, как ни странно, вызвала в нем едва переносимую тоску по Гале.
— Милая, родная, я не виноват, — горячечно шептал он. — Я велел вернуть «дипломат» любым способом, но о том, который они использовали, просто не догадывался. Подонки, звери, ублюдки. Они не сказали мне, что задушили тебя, нет. Поклялись, будто выкрали ключи в транспорте, и скоро ты вернешься домой. Что мне теперь делать? Я один, совершенно один, нищий и приговоренный.
Жаль, что Галка Савельева с того света не могла ему как следует ответить: живая она за метким словцом в карман не лезла.
В общем-то, полковник Измайлов, который сейчас не сводил глаз с подъезда Иванцова, был в своих рассуждениях поразительно близок к истине. Профессор, подобно Вадику, полюбопытствовал содержимым кейса, тоже польстился на валюту и тоже начал готовиться. Курьеров не предупреждали о том, что они не должны общаться друг с другом. Каждый стремился поскорее разбежаться в разные стороны, поэтому и не произносил ни единого лишнего слова. Но однажды профессор спросил, как позвонить Вадику в случае чего. Иванцов был старше, импозантнее, барственней, и Вадик, считая его выше себя рангом в неведомой организации, которую оба обслуживали, доверчиво дал домашний и рабочий номера.