Вечерняя звезда

Мелани решила, что лучше всего будет позвонить Кэти, младшей дочери Пэтси Карпентер. Старшая дочь, Ариадна, была полна снобизма, радикалка — таких полно в Беркли; она и разговаривать бы не стала ни с кем, кто хоть раз в жизни не попытался свергнуть правительство. Она постоянно моталась по странам третьего мира, выискивая все новые и новые гадости, которые сделала этим странам американская администрация. Кэти тоже поездила по третьему миру, но ей больше нравилось ошиваться в Вествуде, где она либо ходила на собрания Лос-Анджелесского университета, если ее тянуло к этому, или же проводила целые дни, валяясь с ребятами на пляже. Она тоже была не без снобизма, но относилась к Мелани по-дружески. Кэти даже однажды приезжала в Техас навестить их с матерью — не то что Ариадна, которую в Техас было не затащить — ведь Линдон Джонсон и многие другие деятели, которых она величала не иначе как свиньями, которые сидят на миллионах, были родом из Техаса. Ариадна достаточно сильно презирала свою мать за то, что та переехала жить в Техас, где когда-то жил Линдон Джонсон. Что-то такое она знала о Линдоне Джонсоне, не говоря уже о собственной мамочке и еще кое о ком. То обстоятельство, что ее мать была родом из Техаса и у нее там была куча друзей и знакомых, никак не влияло на Ариадну. На ее взгляд, такие личные подробности не имели никакого значения; все это не могло искупить преступлений Линдона Джонсона. Мелани была готова согласиться, что, может быть, Линдон Джонсон и в самом деле наделал много нехорошего, но ей все же было немного жаль Пэтси, которой никак не удавалось увидеться с Ариадной, если только она сама не приезжала к Ариадне куда-нибудь в Эфиопию или Шри Ланку.

А Кэти была намного приятней — Мелани решила, что вот ей-то и стоит позвонить из тюрьмы. Она не могла позвонить Брюсу, потому что телефонная компания просила залог в двести долларов за подключение телефона, а они этого пока не могли себе позволить. Мелани почему-то вспомнила, что при аресте ты имеешь право на один бесплатный звонок — домой, адвокату или еще куда-нибудь. У нее, разумеется, не было адвоката, но ситуация с одним-единственным звонком ее весьма тревожила. Да уж, попала она в переделку! Кэти часто бывала на пляже, она была хорошенькая и пользовалась успехом у молодых людей, у нее их была целая куча, она часто влюблялась. А ну, как она опять окажется на пляже с кем-нибудь из своих поклонников, а автоответчик у нее будет выключен? В этом случае Мелани просто не сможет воспользоваться своим единственным звонком и не сумеет выбраться из тюрьмы.

Когда полицейская машина миновала их дом, Мелани подумала, что, может быть, полицейский участок находится в Студио-Сити, неподалеку от их дома, но вскоре выяснилось, что полицейские просто заезжали еще на один вызов — у какого-то парня из Азии украли все четыре шины, пока его машина была на стоянке у перекрестка Вайнлэнда и Ланкершайма. Конечно же, когда они приехали к нему, почти новенькая «хонда» лежала кверху днищем кузова на асфальте. Жертвой был маленький азиат, ужасно расстроенный из-за такой утраты. Мелани его понимала. Она представила себе, как бы Брюс реагировал, если бы однажды вернулся с работы, а с его машины сняли бы все четыре шины.

У полицейских ушла уйма времени на то, чтобы успокоить этого человека и выслушать, что он сумел им рассказать. Мелани так устала, что едва не падала; ей было душно и хотелось пить — бутылка «Эвиана» была бы сейчас в самый раз. От полуденного солнца, которое падало на машину под каким-то жутким углом, от жары и нервов ее стало тошнить, но никто не мог ей помочь. Оставалось только сидеть и обливаться потом.

Потом, когда полицейские, наконец, закончили записывать показания азиата, у которого украли шины, выяснилось, что участок, в который они собирались везти ее, находится в Окснарде. Мелани занервничала, размышляя, во что же ей обойдется дорога домой, если ее освободят до выяснения обстоятельств или еще на каком-нибудь основании и ей придется искать дорогу среди ночи. Может быть, удастся уговорить Кэти приехать за ней и отвезти ее, но Кэти жила в Санта-Монике и, скорее всего, даже не подозревала, где находится этот самый Окснард. А если Кэти была на свидании, то добраться домой будет совсем непросто. Если, конечно, ее отпустят.

По дороге в Окснард тому полицейскому, что сидел рядом с водителем, наконец надоело молчать и изображать суровость, и он повернулся на своем сиденье, чтобы видеть Мелани. Он, по-видимому, решил, что на ней висит куча убийств, или вообразил еще что-нибудь, потому что даже слегка улыбнулся ей. Так, едва-едва, но эта улыбка вселила в нее надежду, что они хоть не будут ее бить за то, что она всего-навсего украла из магазина два куска говядины.

— Наверное, не успеет еще все закончиться, как ты пожалеешь, что не осталась дома и не сварила себе макароны, — сказал он. У него были коротенькие, светлые и довольно неопрятные усики.

— Я понимаю, что нельзя было этого делать, — сказала Мелани. — Я никогда раньше не совершала преступлений, и я очень огорчена.