Читаем Вечерний звон полностью

Какие-то неведомые люди (но – высокие служители науки) так расчувствовались, слушая его, что вместо диссертации зачли ему публичные выступления, и стал он – доктор философии. Врач-психиатр, возмущаясь, приводит примеры из его речей, печально констатируя, что надо было много заплатить, чтоб это суесловие без капли содержания признать за философские изыски. Только я не полностью согласен. Деньги плачены, конечно, только те ученые мужи, которые способны на такое, вряд ли ценят дорого свои услуги, опасаясь, что коллеги на углу возьмут дешевле.

А еще я кое-что узнал впервые. В самой первой своей книжке Жириновский написал проникновенно и зазывно, что России надо срочно двигаться на юг, чтобы усталый русский солдат омыл свои пыльные сапоги в теплых водах Индийского океана (это раскавыченная цитата), утвердив тем самым новые границы пробудившейся империи российской. Так вот идея эта им была украдена у Гитлера. В сороковом году, когда уже казалось фюреру, что Англия практически побеждена, он через Молотова передал своему тогдашнему другу Сталину, что все пространство к югу от Советского Союза, ныне от опеки Англии свободное, следует захватывать сейчас, чтоб утвердиться в тех местах, где на зиму порты не замерзают. Ради справедливости заметим, что, возможно, наш геополитик Ж. эту идею не украл, а изобрел самостоятельно – тогда нельзя не призадуматься о трогательной схожести мышления.

Врач поместил характер Жириновского на той границе между нормой и клиникой, где только страсть к неудержимому вранью – примета некоей патологии, поскольку жажда привлекать к себе внимание – типическое свойство этих пограничных состояний психики. А то, что его разум сладострастно и бесстыдно извергает свои чисто нутряные выделения (имеющие очень явную окраску), психиатра волновало мало. Ибо, обнажая непристойные места мировоззрения, такие типы наиболее удачно привлекают к себе общий интерес, опять-таки оказываясь в фокусе брезгливого, но вожделенного любопытства.

Так было интересно мне читать, что за обедом в этот день я кратко, но с энтузиазмом рассказал о всех патологических чертах, замеченных врачом у этого народного избранника.

– Обычный ненормальный сукин сын, – сказала моя теща. С осуждением, которое не к Жириновскому, конечно, относилось, а ко мне, что я читаю про уродства психики, а не поэзию Серебряного века.

Только я уже не мог остановиться. Ибо все, что я о нем услышал или прочитал, не содержало главного: его картины мира и того, как именно он хочет обустроить этот мир, начав с России.

Тут весьма и пригодилась его книжка, мне неосмотрительно подаренная членами его безликой партии. Он ее назвал романом почему-то, хотя столь же достоверно мог назвать поэмой, сагой или оперой. Изложено все то же, что в других его трудах, но лаконичней, ибо книга «Иван, запахни душу!» адресована некоему юному мальчику Ване, которого он хочет остеречь, образовать в истории слегка, а главное – наставить на путь истинный. Поскольку Жириновскому доподлинно известен этот путь.

И эту книжку вместе с выписками из его речей я положил себе на стол, поклявшись, что преодолею тошноту и омерзение, чтоб рассказать о нем его же собственными словами.

Главное и первое, что Ване следовало осознать:

«Евреи и гомосексуалисты захватили власть на планете». Со вторыми проще, потому что в мужеложстве отважный, но сметливый автор обвиняет только тех, кто шлепнуть по щеке уже не в состоянии: Маркса с Энгельсом, Герцена с Огаревым, Троцкого (партнер не назван) и (разгорячась) – Кирилла и Мефодия. В евреях по запарке оказались лица, в острую минуту вдохновения явившиеся внутреннему взору: князь Владимир Святославич (крестивший, как известно, Киевскую Русь), бедняга Робеспьер, Лаврентий Берия, а также Горбачев (потомком Моисея оказавшийся) и даже Гитлер.

Про евреев остальных мне просто страшно говорить. Поскольку прочитал я (вместе с Ваней), что и «католичество они подмяли под себя, а с протестантством проделали то же самое еще в XIX веке». И сидят они сегодня в центрах власти, управления, политики и бизнеса – в Германии, Америке, Испании, Франции, России и Японии (!), где составляют от 70 и до 99 процентов личного состава. Но не они вершат судьбу этих несчастных стран, поскольку сами безотказно подчиняются любым распоряжениям невидимой и дьявольски могучей «мировой закулисы». А из кого та закулиса состоит – ты догадайся, Ваня, сам.

А в том, что все несчастья, обвалившиеся на Россию в прошлом веке, злоумыслили и совершили исключительно евреи, даже глупо сомневаться – четверть книги этому как раз посвящена. Все это уже неоднократно я читал у самых разных авторов (поскольку любопытство у меня сильней брезгливости), но от депутата Государственной Российской Думы это слышится иначе, согласитесь.

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 великих казаков
100 великих казаков

Книга военного историка и писателя А. В. Шишова повествует о жизни и деяниях ста великих казаков, наиболее выдающихся представителей казачества за всю историю нашего Отечества — от легендарного Ильи Муромца до писателя Михаила Шолохова. Казачество — уникальное военно-служилое сословие, внёсшее огромный вклад в становление Московской Руси и Российской империи. Это сообщество вольных людей, создававшееся столетиями, выдвинуло из своей среды прославленных землепроходцев и военачальников, бунтарей и иерархов православной церкви, исследователей и писателей. Впечатляет даже перечень казачьих войск и формирований: донское и запорожское, яицкое (уральское) и терское, украинское реестровое и кавказское линейное, волжское и астраханское, черноморское и бугское, оренбургское и кубанское, сибирское и якутское, забайкальское и амурское, семиреченское и уссурийское…

Алексей Васильевич Шишов

Биографии и Мемуары / Энциклопедии / Документальное / Словари и Энциклопедии
Образы Италии
Образы Италии

Павел Павлович Муратов (1881 – 1950) – писатель, историк, хранитель отдела изящных искусств и классических древностей Румянцевского музея, тонкий знаток европейской культуры. Над книгой «Образы Италии» писатель работал много лет, вплоть до 1924 года, когда в Берлине была опубликована окончательная редакция. С тех пор все новые поколения читателей открывают для себя муратовскую Италию: "не театр трагический или сентиментальный, не книга воспоминаний, не источник экзотических ощущений, но родной дом нашей души". Изобразительный ряд в настоящем издании составляют произведения петербургского художника Нади Кузнецовой, работающей на стыке двух техник – фотографии и графики. В нее работах замечательно переданы тот особый свет, «итальянская пыль», которой по сей день напоен воздух страны, которая была для Павла Муратова духовной родиной.

Павел Павлович Муратов

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / История / Историческая проза / Прочее