Вечерний звон

А порой он просто выговаривает краткие, но очень утешительные сообщения: «Американцы живут недолго, все растолстели, еле ходят».

А теперь – про страны прочие, чтоб легче было с ними и дружить и торговать. Утробные мечты рождают соответственные звуки – хоть и непотребные весьма, но трубные, отменно боевые:

«И ставим новое оружие, направленное на все столицы… Все будут под прицелом: Вашингтон, Лондон, Берлин, Париж, Токио, Рим – все».

Обращение к народам всей планеты пишут иногда больные в домах скорби, я читал в учебниках психиатрии эти грустные свидетельства их поврежденного (и потому – глобального) сознания. Но думаю, что вне приюта для умалишенных это сделал только Жириновский. Он не мог не обратиться к населению планеты, потому что всем землянам наступило время некую благую весть узнать из его личных уст:

«Только под звон кремлевских курантов человечество обретет свое спокойствие и маленькую толику счастья в XXI веке».

А кто именно под звон курантов всех одарит благодатью – ясно и ребенку. И причину, по которой только он способен разрешить все мировые неувязки, он доступно, хоть и мельком пояснил:

«А я в решении политических вопросов – как Эйнштейн. Помните его теорию относительности? Все гениальное – просто».

Но не надо только думать, что грозящая пролиться на планету благодать будет по-американски мелочной. И, с дивною отвагой оголяя нежные округлости своей души, артист советует: «Зачем оказывать гуманитарную помощь? Не надо никому оказывать гуманитарную помощь».

Ибо вот – венец и торжество геополитики: «Бомбить там, где нам надо устанавливать свое влияние».

Но и пора уже, пора устроить процветание самой России. Это очень просто, если выберут талантливого президента. Ты еще не догадался, Ваня, кто единственный для этой роли человек?

«Талант должен быть российский. А для того, чтобы он появился, должно было произойти что-то страшное. Оно уже произошло – с 91-го по 99-й – и породило меня».

Порядок обустройства процветания кристально ясен: «В первую очередь нам нужны граждане России, население. Поэтому – полный запрет абортов».

Предвидя горестное замечание, что женщины в сегодняшних условиях российской жизни попросту боятся заводить детей, он гениально пояснит чуть ниже: «Если я скажу – будут рожать».

И есть еще одна идея: «Надо создавать новый институт брака… И не только мужчина может быть одновременно мужем 2-3 женщин…», но и «женщина может одновременно быть женой 2-3 мужчин…»

Так, население умножили. Теперь под корень изведем российский криминал. Тут вообще все очень просто:

«Милицию ликвидируем. Новая жандармерия будет убивать на месте преступления… И никакой проблемы. Ни судов, ни прокуратуры – расстреляли – и все».

Еще – чтоб не забыть о мелочах – необходима срочная реформа русского языка: «Убрать все запятые и двойные буквы. Одна буква Н всегда. Надо убрать мягкие и твердые знаки, букву Ы».

И поголовно всем – бесплатное образование: «Пусть люди спокойно учатся от 7 до 30 лет».

Ну и естественно: все отошедшие республики – немедленно вернуть (еще и прихватив зачем-то Северный Афганистан). А если вдруг какие-то не захотят, то прибалтийские, к примеру, – окружить могильниками с радиоактивными отходами. Но это – мера крайняя, поскольку можно обойтись коротким разговором с руководством каждой из республик: «Все, ребята, кончаем с суверенитетом… Если не согласитесь до 6 вечера, я вас всех арестую, и сегодня же будете расстреляны».

Всех олигархов надо вызвать и категорически сказать: отныне вкладывайте капиталы только в русскую промышленность. А те, кто эти капиталы за рубеж увез, – немедленно пускай везут обратно. Привезут как миленькие, ибо: «Уехавшие за границу ребята верят только мне».

О телевидении, радио, газетах (исходя из интересов неуклонно и стремительно растущего населения):

«Все болезни – от отрицательной информации. Нужна цензура. Никаких сообщений о преступлениях в стране и мире. Цветочки, фестивали, праздники, комедии – все красиво, все улыбаются… Все здоровые, все счастливые. Наводнение – не знаем. Землетрясение – не знаем. Наплевать на это».

Потому что (все-таки не зря он доктор философии): «Я – сторонник демократии, но путь к демократии не лежит через саму демократию».

Мне, наивному и пожилому человеку, думалось, признаться, что такой незаурядный реформатор, с гениальным хамством разрешающий любые затруднения России (только в устном творчестве, по счастью), полностью собой доволен и душевно гармоничен, как никто из подлинно здоровых. Как я ошибался! И в семейной жизни его счастье не сложилось. Многоженство не ввели еще покуда (хотя подан уже в Думу его партией проект о разрешении иметь четырех жен одновременно). «А если в одной квартире, в одной комнате, в одной постели – это же мука!» Но пока что он на это обречен.

И еще он одинок до ужаса, как всякий истинный талант, и ясная причина – почему: «Сегодня мне нет равных – ни в России, ни за рубежом, не только в политике, но и в искусстве».

И печальное признание отсюда:

«Радость у меня теперь только одна – миллионный митинг, я выступаю – и передние ряды плачут».