Вечером осени

Тем летом я оканчиваю строительный университет, получаю чёртову картонку бакалавра и неофициально работаю на должности инженера. Работа нравится: приходишь, когда вздумается, отрабатываешь положенное время, лениво щёлкая мышкой и параллельно слушая музыку или аудиокнигу, и в половину пятого отбываешь по своим делам. Делами оказывается зайти в кальянную к друзьям, вечно торчащим в этом задымлённом полуподвале. Мой лучший друг Саня, владелец заведения, как обычно сидит отдельно от всех и занимается расчётами. Хука – так любя мы называем кальянную – работает чуть больше двух месяцев, и мучения индивидуального предпринимателя Сашки ещё только начинаются.

– Димон! – обращается он ко мне, когда подхожу к его столу. – Снова на халяву покурить решил? Сегодня – плати! Хватит уже меня разорять!..

– Тише, Сань, – успокаиваю. – Сегодня обязательно!

Но к ночи у меня как всегда не хватает полностью оплатить счёт. Я занимаю у друзей, уезжаю домой на такси, завожу будильник и…

Так каждый день.

Между работой и тусовками пытаюсь поступить в магистратуру. И вот настаёт тот день – последняя неделя августа, – когда наконец будут известны результаты конкурса на бюджетные места. Я – последний в списке бюджетников, и все: друзья, коллеги, родные – поздравляют меня. Но где-то в глубине уверен, что больше не буду учиться в универе.

За час до завершения конкурса меня смещают, и я вылетаю с бюджетного места.

Сказать, что расстроился?.. Да я просто счастлив: теперь свободен от каторги!

Тем не менее, обидно, что так получилось, и сразу после работы не иду к друзьям, как делал это обычно, а направиляюсь в военкомат за повесткой. Ведь какой работодатель возьмёт меня официально без военного билета? Тем более два года кадетского класса, рукопашки и лесных походов за плечами твердили: отслужить нужно.

Как обычно бывает, меня, добровольца, ведут в кабинет к грудастой тётке предпенсионного возраста, которая, положив груди на стол и окинув меня оценивающим (презрительным) взглядом, обещает и президентский полк, и спецназ ГРУ, и войска связи в Краснодаре. Итог: в моих руках повестка на середину октября.

Полтора месяца свободы. Осень.

Я иду под водопадом сентября. Тот срывается с небес на блестящий вечерними огнями город, пытаясь смыть весь его глянец. Но город от этого становится лишь краше: без мейк-апа он вновь обретает невинность, вся наросшая за годы короста порочности отшелушивается, смывается в водостоки, и мой преображённый сити ласкает взгляд мокрой наготой.

Дождь меня не трогает – купол зонта оказывается надёжным укрытием. В наушниках надрывается Макс Корж, рассказывает о верной дружбе. И я полностью согласен с Максом – шагаю в направлении кальянной, где, как всегда, зависают мои друзья. После утомительного рабочего дня я, весь пропахший офисом, рад вновь нырнуть в свою компанию, в смех, шутки, братские похлопывания по плечам и приторно-сладкий дым.

Перешагивая воду, текущую по продавленной тысячами колёс колее, перехожу на светофоре. Прохожих почти нет: всех вдруг куда-то смыло. Лишь один силуэт впереди. Сквозь мишуру дождя можно различить: идёт девушка. Быстрым шагом, обхватив себя руками. Даже отсюда видно, как она продрогла.

– М-да, – говорю себе и, ускорив шаг, догоняю прохожую, продолжаю двигаться с ней рядом. Моего зонта как раз хватает на двоих.

Девушка, похоже, в глубокой задумчивости – замечает меня только тогда, когда почувствовала: вода больше не хлещет по её подрагивающим с каждым шагом плечам.

– Извините, – начинаю я, не понимая, за что извиняюсь. – Что же вы так, льёт же, как из лейки…

Её настороженный взгляд сменяется интересом.

– Спасибо, – говорит она. – Оставила зонт дома, к сожалению.

– А я не забыл. К счастью.

Девушка улыбается:

– М-м…

Я спрашиваю:

– Куда вам?

– До остановки, вон той, – кивает, указывая подбородком.

– Сильно замерзли?

– Да нет. – Она ёжится, продолжая держать руками ускользающее тепло собственного тела.

Я ловлю на себе быстрый взгляд в миг, когда наконец решаюсь разглядеть лицо девушки. Симпатичная. Глаза, чуть размытые от дождя, подведены чёрным. Зелёные. Грустные. Что же случилось? Почему такая задумчивая? Кто обидел?

Слова сами слетают с губ:

– Может, в кафе зайдём? Отогреетесь, кофе попьёте.

Девушка вновь настораживается:

– Нет. Я – домой. – И немного погодя добавляет: – Спасибо вам.

Встаём, молчим.

– Какой автобус? – Я смотрю куда-то в сторону: неловко разглядывать незнакомую девушку, находясь так близко к ней. А её взгляд устремлён вдаль на силуэт чего-то приближающегося, громоздкого, светящего витражными окнами.

– Девятнадцать.

– Этот? – Замечаю табличку на боку подъезжающего автобуса. Глупый вопрос.

– Да. – Девушка выходит из-под зонта и на секунду вновь оказывается под дождём. Даже не обернувшись, заскакивает в автобус. Створки смыкаются, но транспорт не трогается, выжидает положенное время.

На одном из запотевших окон замечаю ладошку, стирающую конденсат. И вижу её. Изумруд глаз грустен, но губы чуть поддаются улыбке. Говорит что-то, и я читаю в немой фразе: «Спасибо».