Вечная мерзлота

Механик зыркнул на капитана и не договорил, в этот момент судно поднялось на высокой волне и резко пошло вниз. Оба почувствовали несильный толчок о дно и замерли, прислушиваясь. Белов глянул тревожно на работавших мужиков, оценивая, сколько им еще. Ветер усиливался, волны налетали на корму, на правый борт, брызги и водяная пыль летели через буксир, фальшборт, дуги, окно… все покрывалось льдом. Народ обливало, никто уже не обращал на это внимания, работали, цеплялись. Еще раз коснулись грунта. Белов высунулся, свистнул двумя пальцами и махнул боцману. Егор открыл дверь, с него текло, снег полетел в рубку.

– Отдавай якоря, Егор, сначала левый!

Егор побежал к брашпилю[49], по дороге прихватил с собой кочегара. Отдали якоря, судно развернуло. Белов внимательно слушал – до грунта не доставали. На корме Климова вытягивали из-за борта. Он уже плохо гнулся, старпом с Йонасом втянули его на руках. Брючина порвалась по всей длине – нога у Климова была красно-синяя, он тряхнул окоченевшей рукой, ножовка вместе с верхонкой упала на палубу. Он махнул рукой, что винт свободен и побрел в машину. Белов нагнулся к переговорной трубе:

– Давай самый малый, Иван Семеныч…

Машина заработала, «Полярный» пробовал винт… Дверь в рубку распахнулась:

– Человек за бортом!

– Кто?!! – Белов выскочил наружу и увидел, как, вцепившись в спасательный круг, подлетая на волнах, удаляется от борта его боцман Егор Болдырев. Мужики бросали концы, но они не долетали. Егор попытался дотянуться до упавшей недалеко веревки, отпустил круг, его захлестнуло волной, вынырнул уже без шапки и снова вцепился в круг.

– Шлюпка! – заорал Белов, вцепившись в фальшборт. Егора за метелью уже не различить было.

Возле шлюпки орудовали старпом, кочегар, матрос Климов и Померанцев.

– Фролыч с Климовым… и Йонаса возьмите! – командовал Белов. – Если далеко унесет, на берег выбрасывайтесь. Там у мужиков переждете!

Шлюпку спустили, ее жестко взяла вода, мужики отцепились, отпихнулись от борта и налегли на весла. Шлюпка небыстро удалялась, то резко катила вниз по волне, то, как пробка вылетала на воздух, но мужики снова цеплялись веслами и все дальше уходили в бушующие волны. Старпом, раскорячившись, расперевшись коленями, стоял на руле и смотрел вокруг.

Пурга добавила, снег пошел гуще, мокрым холодом залеплял лицо. Шлюпка и мужики в ней исчезли из вида. Белов, цепляясь окоченевшими руками, пошел в рубку, судно все уже было белым, снег лип даже к тонким растяжкам трубы и мачты. Капитан, хмуро вглядываясь в бешено кипящую пургу, представлял, как мужики сейчас ищут Егора… насколько там видно? Если пройдут мимо… и как Егор? Белов собственной шкурой ощущал беспомощность своего боцмана, и стискивал от бессилия штурвал. Вдруг ему показалось, что совсем недалеко за кормой возникла лодка… Он выскочил наружу, ища ее в снегу и волнах – никого не было. На корме и по борту, облепленные снегом, тревожно ожидала почти вся команда. Белов глянул на часы, шлюпка отошла шесть минут назад, она не могла вернуться так быстро. Оскальзываясь, вернулся в рубку. Дал короткий гудок, потом еще один – длинный, сам все вглядывался в снежные вихри. Померанцев обстукивал такелаж и шлюпбалки ото льда, остальные стояли, глядя в пургу. Буксир качало вдоль, корму временами обнажало до винта, потом бросало вниз, взрывая мутную воду. Люди хватались кто за что мог, озирались на рубку, будто ждали оттуда помощи.

В дверь втиснулся облепленный снегом Грач:

– Сан Саныч, давай на пару смычек[50] отпустимся?

Белов нервно посмотрел на механика, взялся было за шапку, но положил ее на место:

– Что даст? Пятьдесят метров?! – он и сам думал так сделать, но это было глупо. – Не будем суетится, Иван Семеныч, заходи, посохни.

– Ты чего какой спокойный, Сан Саныч? – Грач зло стряхнул снег с усов.

Белов отвернулся от старика в окно. Все были на нервах… Егор не сдастся, это было понятно, если мужики проскочат мимо… Фролыч опытный… Он еще проревел несколько раз подряд, и опять высунулся наружу – ничего не видно было.

Прошло пятнадцать, потом двадцать минут. Пора бы уже, – понимал Белов… если нашли… в таком снегу могли пройти мимо буксира… Нахлобучив шапку, гуднул еще и выскочил наружу. Чуть не сбил Нину Степановну, она стояла, замотанная платком и залепленная снегом.

– Вон они! – закричал Повелас, показывая куда-то по левому борту, совсем не туда, откуда ждали все. Сначала стало видно яркое пятно в пелене снега, шлюпка взлетала так, что обнажилось все дно, крашеное красным суриком. Потом в снежных вихрях проявились весла и люди. На руле сидел кочегар Йонас, на веслах упирались две широкие спины старпома и Климова, Егор со спасательным кругом на поясе стоял на коленях на дне и двумя руками держался за борт. Все столпились у кормы, махали руками, что-то кричали. Грач стоял в затишке позади всех и посматривал сердито.

– Семеныч, ты чего здесь, готовьте машину! – у Белова и злость была на что-то, и все пело внутри.

– Я в строю! – усы Грача обвисли от снега, но дед был в боевом настроении.