Вечная мерзлота

– Сейчас прижмет, потом отпустит, так рано Енисей не закрывают, – рассуждал отец семейства, откладывая книжку. – Доплывете. Вам километров пятьсот осталось…

– Семьсот, – уточнил Коля.

– Успеете, два-три дня и будете на месте. Нам после вас еще пятьсот километров…

Погода успокоилась, снова стало солнечно и красиво, Енисей заголубел в белых берегах. Морозило уже крепко, ночью градусник опускался до минус пятнадцати и ниже. К Туруханску подходили шестого октября утром. Пристань стояла на впадении широкой и полноводной Нижней Тунгуски в Енисей. Входя в Тунгуску, «Мария Ульянова» резала носом лед у дебаркадера. Лед был крепкий, вся Тунгуска, насколько хватало глаз, стояла.

Опять быстро разгружались, спешно бункеровались дровами, но вдруг все замерло. Капитан ушел в поселок и вернулся только вечером. Его обступили пассажиры.

– Спокойно, товарищи, руководство решает вопрос о нашем дальнейшем движении. В Дудинке и в Игарке морозы, и по прогнозу ослабления не ожидается. Идти мы можем, но это определенный риск, все-таки у нас пассажирское судно. Не волнуйтесь, все решим!

– Дак что решим?! Идти надо, когда он так рано вставал! – требовали самые нетерпеливые.

– Я тоже так считаю, но это вопрос не моей компетенции. Есть начальник пароходства, есть метеорологическая служба. Расходитесь по каютам, пожалуйста.

– А если встанет, нас куда денете?

– Товарищи, дорогие, я не Господь Бог, за погоду не отвечаю! Вы можете сойти в Туруханске или вернуться с нами в Красноярск. Если будем вынуждены вернуться, обратно повезем бесплатно, конечно. Есть такое распоряжение.

– Да как же так? А кормить кто будет? Да-да, кормежка-то как? Государство должно озаботиться! У нас дети! А отсюда-то как?! Тут дорог нет! – Люди зашумели, заговорили, обсуждая неприятный поворот событий, но капитан, не слушая, стал подниматься в рубку.

На следующее утро было объявлено, что «Мария Ульянова» возвращается в Красноярск. Желающие могут выходить в Туруханске, время на разгрузку – один час.

У Аси оборвалось сердце. До Ермаково оставалось сто семьдесят километров, она узнала у капитана. Ночью она не спала, пытаясь придумать, как быть, если судно развернется, и вот надо было принимать решение. Они стояли на палубе, людей выходило совсем немного, выгружались и их соседи-норильчане.

– Мы можем сойти и как-нибудь добраться… – Ася с тревогой следила за пассажирами, спускающимися по трапу. – Люди говорят, по Енисею зимняя дорога всегда есть, по ней ездят…

– Может, растает, мам? Вон еще пароходы стоят… – Коля предлагал сойти.

Ася застыла в нерешительности, слушала и не слышала соображения возбужденных детей, она видела, что они не хотят возвращаться. Она тоже не хотела.

– Если не уедем, придется жить здесь до следующего лета… – она в смятении смотрела на заваленное снегом село. Храм с высокой колокольней высился над Енисеем, крестов не было… – С работой здесь очень плохо. У нас мало денег…

– Если бы нас не было, ты бы осталась? – спросил Сева.

– Осталась бы! – честно ответила Ася.

– Еще можно улететь на самолете! – осенило Колю.

– Не знаю… нет денег.

– Выходящих просьба поторопиться, до конца разгрузки осталось двадцать минут! – разнесся над пристанью и заснеженным берегом женский голос из корабельного репродуктора.

У Аси все сжалось внутри.

– Мам, мы с Севой тоже хотим сойти.

– Слишком много против… – Ася судорожно стискивала сумочку, впившись взглядом в берег. – У нас есть немного денег и вещей. Наверное, можно нанять лошадь…

Они сошли. Длинная белая двухпалубная «Мария Ульянова» шумно провернула колеса, дала протяжный прощальный гудок и стала отваливать от пирса. Лед затрещал вокруг судна, пошел волнами, рвался длинными трещинами и большими пластинами. Звон и треск стоял, люди кричали, кто-то бегал по дебаркадеру, многие плакали, пароход проворачивал колеса, перемалывал лед и воду и неумолимо разворачивался. Ася с жадностью смотрела на отходящее судно, ей страшно было думать, что их ждет. Но они никогда не были так близко к их отцу.

Чемоданы обрывали руки. Они поочередно носили их с Колей, взявшись за одну ручку, руки у обоих были тонкие. В «Доме колхозника» только затапливали печи и было очень холодно. Ася спросила самый дешевый номер, их поселили в большую комнату: полтора десятка кроватей стояли в три ряда с узкими проходами между ними. Пассажиров с «Марии Ульяновой» сошло немного, и в комнате были заняты только две койки. Столовой в селе не было, рынка тоже.

В первый вечер Горчаковых накормили норильчане, они поселились в отдельном номере. Разговорились, Ася так и не решилась рассказать о себе, соврала, что едет к подруге, которая работает там второй год. Едет работать в музыкальной школе. В ее рассказе наверняка многое не сходилось, совершенно не понятно было, почему они сошли в Туруханске, но ни Юрий, ни Елена вопросов не задавали. О муже не спросили.