Вечная ночь

Она только что его заметила. Он ей подмигнул.

– То есть вы хотите сказать, что Павел Андреевич на данный момент недееспособен? – встрял нотариус.

– Да. Вам лучше прийти через неделю. Извините, мне пора.

– Минуточку, – прошипела Наташка и преградила ей путь, – вы же говорили, он дееспособен, и даже собирались выписывать его.

Больные потихоньку стали собираться вокруг. Всем было интересно.

– Меня, меня выпишите! Я хочу домой! – крикнул тощий, маленький, лет сорока мужчинка в казенной пижаме. Марк знал, что в казенное одевали только тех, кого никто никогда не навещал.

– Ты, квазиморда, куда тебя выписывать? – Дородный старик в хорошем спортивном костюме хлопнул маленького по плечу. – У тебя никакого дома нет, ты бомж, квазиморда, тебя на Курском вокзале нашли.

– Как это нет дома? Есть! Мама, скажи ему!

– Нет! Нет! Бомж! – Дородный захихикал и вместе с ним несколько других больных. Маленький вцепился в рукав доктора.

– Мамочка, они меня обижают, вколи им всем аминазину, сделай им электрический шок, мамочка!

Марк заметил, что дверь в кабинет доктора Филипповой приоткрыта и там вроде бы никого нет. Всех магнитом притянула суматоха в коридоре. Он осторожно скользнул внутрь, кинулся к телефону, набрал номер мобильного Ики.

– Ну давай же, давай, проснись, возьми трубку!

Длинные гудки. Шум снаружи как будто стихает. Шаги. Сейчас кто-нибудь войдет. Нет, прошли мимо. В трубке что-то пискнуло. Несколько секунд тишины.

– Алло! – шепотом крикнул Марк. – Алло, Ика!

– Нет, – голос Ики звучал как-то странно, – вы ошиблись.

– Это я. Слушай меня внимательно.

– Вы не туда попали. Здесь таких нет.

– С ума сошла? Это я!

– Вы что, глухой? Слов не понимаете? Я же говорю, вы ошиблись. Больше сюда не звоните, ясно вам? Не звоните больше!

Он услышал в трубке какой-то грохот, потом Ика крикнула:

– Пусти, дурак, больно, ты что? Это не туда попали!

Частые гудки. Она успела нажать кнопку. Марк бросил трубку и пулей вылетел из кабинета.

* * *

Человек-тень достал блокнот и переписал номер, который отпечатался в аппарате Ики. Она не хотела брать трубку, чувствовала, что это Марк. Но человек-тень заставил, как будто тоже чувствовал. Столько звонков пропустил, а тут вдруг взял аппарат, открыл и приставил к ее уху.

– Я тебе сказала, кретин, это не туда попали! Ты слышал, позвали какую-то Ику. А я Ирина. Понял?

Человек-тень достал свой мобильник. Ика впервые услышала его голос, странно высокий, почти визгливый.

– Проявился, – сказал он в трубку, – пиши номер.

– Кто проявился? Что ты несешь, дурак? Я же тебе объясняю, это не туда попали, – верещала Ика и дергала его за футболку, – ты, Вова, совсем ничего не понимаешь? Эй, алло, гараж! Ты, вообще, слышишь меня или нет?

Он слегка повел рукой, она отлетела в угол, к дивану и заплакала. Вова спокойно уселся в кресло, взял пульт и включил звук в телевизоре.

– Хрен вам, – пробормотала Ика сквозь слезы, – он звонил со случайного чужого телефона. Ой, как же мне паршиво, как паршиво!

Она встала, волоча ноги, поплелась на кухню, хотя бы кофе сварить, съесть что-нибудь.

– Во что же ты вляпался, зараза, – ворчала она, звеня посудой, хлопая дверцами, – в лом тебе было предупредить меня? И главное, звонить вздумал в самый неподходящий момент. Нет, чтобы вчера, или ночью, или хотя бы на час раньше. Главное, я ведь не знаю, кто они. Вроде бы не менты. Бандиты, что ли? Елки, жрать вообще нет ни фига, как всегда.

В холодильнике она не нашла ничего, кроме куска старого сыра и банки протухшего майонеза. В вазочке на столе остались три сушки и полторы шоколадные конфеты. Со дна банки удалось соскрести пару ложек растворимого кофе. Сахарница была пуста, зато в кармане своей куртки Ика обнаружила целую кучу пакетиков. Вчера вечером клиент повел ее в кафе, и она утащила пакетики со стола. В другом кармане нашлась смятая пачка с двумя последними сигаретами.

Закурив после кофе, Ика почти успокоилась. В ее небольшой, но бурной жизни случалось и не такое. Она знала, что ей нельзя сильно нервничать, от этого она начнет опять заикаться. Хуже ничего быть не может.

Когда она была маленькой, не могла быстро произнести даже свое короткое имя – Ира. Полчаса тянула жалобное вялое «и-и». Многие думали, что она то ли плачет, то ли смеется. Одолеть острое «р-ра» было все равно, что разжевать горсть гвоздей. Ее дразнили заикой, от этого и получилось – Ика.

Она до сих пор не понимала, почему заикалась в детстве. Чего ей не хватало там, в кукольном раю? Может быть, она, маленькая, заранее чувствовала, что должно случиться? Да, наверное, чувствовала. Недаром она, когда папа был с ней рядом, постоянно на нем висла, лезла на ручки, целовала, не хотела отпускать.

Мама сидела с ней дома, папа много работал. У него был свой бизнес, он начал с двух коммерческих ларьков в восемьдесят девятом. К девяносто третьему стал владельцем трех шикарных супермаркетов и лучшего ресторана в городе Быково. Ика помнила взрослые разговоры о покупке дома, поближе к Москве, помнила, как они все втроем ездили смотреть дома.