Вечная сказка (СИ)

- Он хотел этого… он хотел… - прижимаясь к Лухану, простонала я. – Уходи… за вторжение в покои императорских женщин тебя убьют, как изменника! Уходи, прошу!

- Я никуда не уйду без тебя, никуда! – Он, конечно же, заметил, что в моём алом рукаве был спрятан кинжал. Он не мог не чувствовать его, целуя мои руки. Он понимал, на что я шла и к чему приготовилась. Мы сомкнули объятья и, не жалуясь и не сетуя на судьбу, замерли, понимая, что ничего уже не изменится и нам не спастись вместе. А по отдельности для нас выжить смысла не было. В этот момент вошла стража, приведшая служанок.

Разумеется, за измену императору – казнь. Никто, посягнувший на честь императора, не может остаться жив. Ни польстившийся на наложницу, ни наложница, подпустившая к себе кого-то, кроме своего государя. Смерть. Это то, что встретили мы несколько дней спустя, после унизительных допросов и мучительных пыток, в которых пытались оправдать друг друга. Но всё было предрешено. И счастье наградило нас своим подарком, назначив казнь на один и тот же час. Я умирала, видя, как умирает он и была спокойна, как и Лухан, ведь мы надеялись на то, что встретимся на другом свете, на мосту в мир иных, по которому пойдём в вечность, взявшись за руки…

Задыхаясь от боли и горечи, я пришла в себя. Теперь быстрее, чем после первого видения. Лухан стоял передо мной, никуда не девшийся, поделившийся со мной воспоминанием. Но хуже всего было другое – вместе с памятью возвращались не только картинки, не только фрагменты чего-то чуждого. Вместе с памятью возвращались чувства, режущие и расковыривающие душу насквозь, мои собственные чувства невыразимой и безграничной любви к Лухану. К призраку, плывущему напротив меня, которого я не знала ни на грамм. Которого я знала целые тысячелетия.

Часть 4

- А теперь, - сказал Лухан. – Теперь ты вспомнила, кто ты?

Я поводила лицом слева направо, не отрицая данность, а показывая, что не могу поверить до конца в то, что всё это правда. Прошлые жизни, переселение душ, не одной, а сразу двух, параллельно, из века в век. Да, не всегда нас звали именно так, как сейчас, но в то перерождение, что было во время войны, в конце тридцатых годов прошлого века, нас звали точно так же. Я была почти самой собой, с тем же лицом и именем. Неужели такое бывает? Я могла отрицать видимое, ведь случаются с людьми разные расстройства, приводящие к иллюзиям, миражам. Я могла не поверить в ощущаемое, ведь и органы иногда могут обманывать. Но чувства, разбуженные где-то в душе, я отринуть не могла. Я любила Лухана. Всё моё существо и сознание стремилось к тому, чтобы соединиться с ним, быть с ним.

- Почему… почему это всё произошло? – я провела рукой перед собой, надеясь, что задену его, что пощупаю хотя бы краешек плоти, тепло кожи, упругость руки, но ладонь моя прошла сквозь, вызвав всплеск сожаления на лице Лухана. Да и на моём тоже. Хотелось уцепиться за что-то, ухватить рукав его фланелевой рубашки, в которой было бы очень жарко в летний сезон, стоявший на улице, и он мог терпеть подобное одеяние, только если ничего не чувствовал.