Вечная тьма

— Я не смог бы забыть, даже если бы попытался, — сказал он мягко, его голос был ровным, сдержанным, соблазнительным и, если я не ошибаюсь, немного раскаивающимся. — Но ты ошибаешься. Я бы никогда не убил тебя. Я бы обратил тебя, да, и тогда ты была бы моей навсегда. Я эгоист, но я совсем не такой, как мой брат. — Его глаза изучали мое тело, рассматривая меня пристально, напряженно, как любовная ласка. — Я знаю, что тебе нужно, чего ты хочешь и чего желаешь, Райли По.

— Да, я хочу, чтобы ты перестал называть меня Райли По, — сказала я саркастически.

Викториан тихо рассмеялся, не сводя с меня глаз.

— Я наблюдаю за тобой гораздо дольше, чем ты думаешь, Райли. С тех пор как ты была маленькой девочкой, я знал тебя, желал тебя. — Мускулы на его челюстях сжались; затем, без всякого предупреждения, горячее, соблазнительное ощущение нахлынуло на меня, неконтролируемое, нежеланное, ненасытное.

Викториан не сдвинулся ни на дюйм, но я чувствовала его руки на себе, повсюду, его голос был эротичным прикосновением воздуха к моей коже. Мне хотелось закричать в знак протеста. Я изо всех сил старалась не корчиться от желания. Он легко контролировал меня своим разумом.

— Ты хочешь, чтобы мои руки касались твоего тела, прослеживая каждый изгиб и каждую частичку твоей плоти, — сказал он, его слова опьяняли меня, и в то же время я чувствовала, как его руки скользят по моей руке, скользя по моей ключице, отталкивая атласный ремешок в сторону, позволяя ему упасть мне на плечо. — Ты хочешь, чтобы мой рот был на тебе, мои губы следовали за моими кончиками пальцев, — прошептал он. Я почувствовала его губы на своей шее, потом на ключице, на подбородке. Я сидела, совершенно оцепенев, не в силах пошевелиться, пока Викториан пробуждал все сексуальные ощущения, которые не имел права пробуждать. Невидимые кандалы держали меня в заложниках, когда я сидела на подоконнике, и хотя я боролась, я не могла освободиться.

— Ты хочешь меня, Райли — сказал он, и хотя он сидел совершенно неподвижно, моя комбинация скользнула вниз по груди, как будто невидимые пальцы схватили шелковистую ткань и потянули. — Я лишь повинуюсь твоему молчаливому приказу, — прошептал он, и теплое дыхание коснулось чувствительных вершин, словно дразня его губами. Скольжение шелка по моим бедрам, когда подол платья медленно поднялся, заставило мои внутренности забурлить от возбуждения. Я его ненавидела. Я хотела этого. Я попыталась сжать свои бедра вместе, но они не поддавались.

— Не сопротивляйся, Райли, — мягко сказал Викториан. — Это меня ты желаешь, меня ты жаждешь, меня ты хочешь чувствовать глубоко внутри себя. Открыть… для меня. — Невидимые пальцы прошлись по моей коже, когда мое скольжение поднялось выше бедер, и ощущения нежеланного удовольствия пронзили мое тело, как уколы иголок. Я задохнулась, когда горячее дыхание коснулось моих бедер. — Откройся мне, — обольстительно потребовал он. — Ты такая уникальная, такая красивая.

— Нет, — ответила я едва слышным шепотом. Мне хотелось плакать, кричать, брыкаться, хотелось сделать больно…

Я хотела кончить.

Тепло, влажное и восхитительное, проникало в меня снова и снова; я задыхалась. У меня перехватило дыхание.

— Нет! — Я всхлипнула еще громче, как раз перед тем, как на меня обрушилась мощь разрядки.

— Райли!

Мои глаза распахнулись, и я увидела сердито сверкающий взгляд Эли. Смятение переплело мои сознательные мысли, удовольствие заставило мое тело содрогнуться, и мне пришлось несколько раз моргнуть и оглядеться вокруг, прежде чем я вспомнила, где нахожусь, и что происходит.

Эли, упершись руками в мои бедра, смотрел на меня снизу вверх. Он придвинулся ко мне и своими руками удержал мою голову неподвижно, заставляя меня смотреть на него. Мы были обнажены в его постели, его тело покрывало мое, мои чувства и нервные окончания гудели от чувственных ласк его рта и языка.

За долю секунды до этого это был не Эли.

Внезапно, и так быстро, что я не заметила его движения, Эли оттолкнулся от меня. Глядя на него, когда он стоял рядом с кроватью, я заметила, что его лицо было разгневанным, а тело напряженным, я испытала безумный момент откровенного обожания. Я думала, что никогда не видела более прекрасной души, чем Элигий Дюпре. Я ненавидела то, что он был зол на меня. Стыд затопил меня, ярость нарастала, и в тот момент я не думала, что могу ненавидеть кого — то — вернее, что-то, больше, чем я ненавидела Викториана Аркоса, и я чертовски устала от его издевательств надо мной. Я натянула простыню, чтобы прикрыть свое обнаженное тело.