Вечная Война. Книга VIII

Мне, внезапно, стало стыдно за своё поведение. Не, ну правда же! Фиолетовый — хороший цвет! Чего я полез, вообще, с этим розовым!

Я встряхнул головой, отгоняя наваждение и повернулся к жене.

— Кажется, Фиолетовый — цвет психической нестабильности! — глубокомысленно изрёк я.

— И? — уточнила у меня жёнушка.

— И очевидно же! Мелкой мало её депрессивной психической способности — она еще хочет унижать и подавлять всех визуально!

Овечка тяжело вздохнула, и я тяжело вздохнул вслед за ней. Кажется, у Вселенной скоро кроме Нагибатора еще появится Тёмный Властелин в женском обличье.

— Бедная Вселенная! — покачал головой я. — Кажется, нужно срочно привнести в неё позитив! Ей точно не помешает капелька добра! Иначе, как разделить её на тёмную и светлую сторону силы?

— Ты сейчас о чём? — осведомилась супруга, с трудом, но оторвав Геракла от своего Молота. Мелкий был красный как рак и Императрица не хотела, чтобы упёртый крепыш заработал грыжу в таком юном возрасте.

— Я о том, что нам нужно родить парочку джедаев, дабы уравновесить будущее этой несчастной Реальности. Ведь, что-то мне подсказывает, что не зря «Первые» и Арахезы пожаловали именно сейчас. Задержись они на десяток лет и эти «детки» их бы в клочки порвали! Да и, в конце концов, должны же быть у Императора наследники?!

Овечка так прифигела, что ослабила хватку и Геракл тут же выскользнул у неё из рук, схватил ЕЁ двумя руками, всунул под массивный оружейный стеллаж и начал проверять оружие «на изгиб». Молот выдержал. Стеллаж — нет.

Я матюкнулся и вытащил малого из-под завала, тот что-то недовольно «гугукал» и требовал поставить его взад на пол.

— Ты… Готов? — осторожно поинтересовалась жена. — Ты, действительно, готов?

— Не, нуачо! — я перехватил брыкающегося пацана поудобней. — Сколько можно сиськи мять?!

Тут я понял, что спорол чушь и перевел взгляд на такие любимые Сиськи, которые я готов был мять всегда и везде.

— Эмм… ну ты поняла! Пора уже нам родить наследника! Или наследников! Хотя, учитывая наше потенциально бессмертие я не представляю, когда и что они наследовать будут. Разве что заколебутся ждать и отожмут «трон» силой? — я задумался и перевёл взгляд на маленьких «клоунят». — Вон у них и соратники уже имеются! Боюсь, мы против них не затащим!

— Ну что ты такое говоришь?! — возмутилась Овечка. — Сами престол передадим, добровольно… когда-нибудь! Улетим на тёплую планету и будем там… что-нибудь делать! Друзья наши все туда перелетят! В гости к друг другу ходить будем! Будем жить мирно и счастливо!

— Ага! — хмыкнул я. — Ровно до первой попойки! А потом мы полетим кого-то превозмогать!

— А вы пить бросите! — придумала жена.

— С хуяли? — офигел я. — А чем еще люди на пенсии занимаются?

— Нуууу…. Не знаю! Огород заводят!

— Пфф!!! — скривился я. — Придумай что-нибудь получше!

— Рыбалка? — предположила жена.

— Во-во! Рыбалка! — оживился я. — Вот как раз в процессе «рыбалки» мы, непременно, и улетим кого-нибудь нагибать и унижать!

— Эх! — вздохнула Овечка. — Это что же получается, твоё правление будет вечное, как и твой алкоголизм?

— Гхм… — тут смутился. Звучало это как-то… не круто. — Давай всё по порядку, сначала наследники, а потом вот это вот всё?

— Давай! — оживилась Императрица. — Вот только куда детишек денем?

Я задумался и повернулся к «оружейнику».

— Слышь, братец, а какой сейф у тебя самый толстый и прочный? Чтобы прям «ого-го»? Нам много времени не нужно, но хотя бы полчаса, чтобы этих карапетов удержал!

Интересный фактик:

Кажется, «последний бездетный бастион» уже на подходе. Пепси не нагнетала исключительно из-за отсутствия аргументов на мужнее: «Посмотри! Императорская семья тоже не спешит!»

Поддавшись душевному порыву, Император невольно подставил своего друга. Теперь от производства потомства Главного Инквизитора Алекса спасёт либо длительная командировка, либо… Вселенская Катастрофа!

Глава 8

«… Отшумели песни нашего полка,
отзвенели звонкие копыта.
Пулями пробито днище котелка,
маркитантка юная убита.
Нас осталось мало: мы да наша боль.
Нас немного и врагов немного.
Живы мы покуда, фронтовая голь,
а погибнем — райская дорога.
Руки на затворе, голова в тоске,
а душа уже взлетела вроде.
Для чего мы пишем кровью на песке?
Наши письма не нужны природе…»