Вечная Воля. Том 2 (ЛП)

— Главная старейшина, в моём сердце вы чисты и прекрасны, словно луна в небесах, вечно священны, настолько красивы, что даже тот, кто видел вас издали, начнёт завидовать.

Он выглядел уязвлённым, и, хотя говорил тихо, его слова наполняли всю пещеру бессмертного.

========== 211. Непревзойдённая чертовка… ==========

— Главная старейшина, я отказываюсь верить в то, что сказала Сюэмэй. Ни на йоту не верю. В моём сердце вы священны, словно лотос, которого грязь этого мира никогда не сможет даже коснуться. Вы столь же прекрасны, как морская бессмертная, полностью превосходящая весь этот мир вокруг с его мерзостью!

Он начинал говорить с всё большей страстью, а боль в его глазах становилась всё сильнее.

— Главная старейшина, позвольте мне сказать, какой вы живёте в моём сердце. Я мечтаю о вас дни и ночи напролёт. Вы вечная спасительная обитель моей души, идеальная бессмертная богиня, чистая и святая, та, которую я должен защищать всю свою жизнь.

Печаль и отчаяние Бай Сяочуня заставили его задрожать, а разочарование в его сердце превращалось в безумие, которое вырывалось наружу, словно его слишком долго подавляли внутри. Он взмахнул рукавом, и от него начала исходить лёгкая убийственная аура, словно он не мог больше сдерживаться. Казалось, будто он взбирался по горе трупов и переходил вброд море крови, чтобы оказаться там, где он был сейчас. Даже его железная воля начала проглядывать в выражении его лица.

— Я, Черногроб, не могу даже сосчитать, сколько людей я убил в своей жизни. Я настолько жесток, насколько это возможно. Я практически утратил человеческие ценности, чувства и пламенную страсть. Всё, что осталось, — это пустая оболочка, наполненная холодностью кровопролития и жестокости. Однако в этой пустоте есть искра света. И этот свет зародился, когда я впервые увидел вас, главная старейшина.

По прекрасному телу Сун Цзюньвань пробежала дрожь. Она зачарованно смотрела в печальные глаза Бай Сяочуня. Там она видела боль и горе, словно что-то прекрасное и святое, к чему он был сильно привязан… разрушено. Казалось, что весь его мир разваливается на куски, и сейчас он приближается к истерике.

— Я выбрал не Среднюю Вершину, главная старейшина, я выбрал… вас! Вы говорили о моём сладострастном взгляде, но вы ошибаетесь. Я никогда не смотрел на вас подобным образом. Каждый раз, когда я смотрю на вас, я хочу вас защищать…

Тут его налившиеся кровью глаза затопила боль, и он воскликнул:

— Главная старейшина, та, что стоит сейчас передо мной, — это не вы! Одевайтесь! И не смотрите на меня так! Хватит заигрываний. Я хочу увидеть чистую и незапятнанную Сун Цзюньвань, которая живёт в моём сердце, ту, которую я, Черногроб, желаю защищать всю свою жизнь. Верните мне её, она — луч света в тёмном царстве моей жизни…

По перекошенному лицу Бай Сяочуня можно было подумать, что он готов сойти с ума. Его рычащий голос гулко разносился по пещере бессмертного так, что даже воды в горячих источниках вибрировали. Казалось, что он выплеснул все свои самые глубокие переживания. Лже-Черногроб, наблюдающий за действиями Бай Сяочуня, был потрясён до глубины души, ошеломлённый тем, насколько его слова похожи на правду и какими искренними кажутся эмоции. Пещера бессмертного на какое-то время погрузилась в тишину, а потом Бай Сяочунь начал хрипло смеяться. Разочарованно, с болью, он молча отвернулся так, чтобы больше не смотреть на Сун Цзюньвань.

Он дрожал, хотя по правде это было от страха. Как только он зашёл в пещеру бессмертного, он тут же ощутил едва уловимый холодок внутри и понял, что ничего из запланированного по дороге не сработает. Ему оставалось только импровизировать. Когда Сун Цзюньвань вышла из воды, он знал, что сейчас нужно быть в высшей степени осторожным, иначе ему конец.

«Эта гнусная чертовка просто верх коварства!» Бай Сяочунь на самом деле чувствовал, что он незаслуженно попал в переплёт. Он и представить не мог, что Сун Цзюньвань окажется настолько злобной. Очевидно, она понимала, что он нравится патриархам, а также знаменит на всю секту. Поэтому она решила воспользоваться с ним этой тактикой.

«Хорошо, что Бай Сяочунь не дурак! — подумал он. — Посмотрим, что ещё она придумает!»

Полностью настороже, он начал ждать, пока Сун Цзюньвань сделает свой ход. У Сун Цзюньвань голова шла кругом, и её тело заметно дрожало. Слова Бай Сяочуня вонзились глубоко в её сердце, подобно самым острым лезвиям. Теперь, когда она смотрела ему в спину, он казался выше, чем обычно, словно целое небо могло опереться на его плечи. Она не была уверена, как ответить. Черногроб потряс её до глубины души. Казалось, что целая гора навалилась на неё и сломала барьер в её разуме, заставив душу обнажиться.