Вечная загадка Лили Брик

– Это на меня смотрит моя смерть, – тихо проговорил Маяковский. – Она стара, горбата, суха, и у нее всего один глаз. Что за шутка! – И тут же с горькой усмешкой ответил себе: – Шутка, от которой жутко, вот какая это шутка.

Он сел на стул, долго смотрел на револьвер, потом защелкнул барабан, провернул его, приставил револьвер к виску и нажал на спусковой крючок.

Курок сухо щелкнул.

– Не судьба, – хрипло прошептал Маяковский. – Буду жить.

Он хотел положить револьвер на стол, но вдруг понял, что это никакой не револьвер, а телефонная трубка.

– Точно схожу с ума, – с ужасом глядя на трубку, проговорил поэт.

Он положил трубку на рычаг, посидел так несколько секунд, затем снова сорвал ее и прижал к уху.

– Алло, барышня! Шестьдесят семь – десять, пожалуйста!

В трубке что-то щелкнуло, пискнуло, и вдруг мужской, сипловатый голос с едва заметным немецким акцентом отчетливо произнес:

– Я вас предупреждал, Маяковский. Не звоните ей. Нарветесь на серьезные неприятности. Погубите и себя, и ее.

Поэт вскочил на ноги и, с ужасом глядя на телефон, стал пятиться назад, пока не прижался спиной к стене.

«Меня прослушивают! Он из Чеки? Или откуда? Или я… схожу с ума!»

Голова лопалась от тяжелых, горячих, потных мыслей. От них становилось трудно дышать.

Кожа на руках и лице зачесалась. Маяковский вскинул перед собой правую руку и увидел, что вся его рука прямо на глазах покрывается густой темно-бурой шерстью. Он вскинул вторую руку – она тоже вся была в шерсти.

Маяковский схватился за лицо и понял, что шерсть была и на нем. Он бросился к зеркалу, глянул в мерцающий кругляшок… на него смотрела страшная медвежья морда.

– Господи, спаси! – хотел крикнуть поэт, но из глотки его вместо слов вырвался протяжный медвежий рев.

«Стреляться нельзя, – вспыхнуло в мозгу. – Но есть способ! Способ есть!»

Поэт кинулся к вешалке, быстро надел пальто, сунул ноги в ботинки, схватил кепку и выскочил из комнаты.

6

Быстрой походкой Маяковский пересек Красную площадь и зашагал мимо храма Василия Блаженного к Москворецкому мосту. Ворот его пальто был поднят, кепка надвинута на глаза. Буран никак не хотел затихать, он гудел и подвывал, швыряя снег поэту в лицо.

Было темно, страшно и безлюдно.

Маяковский не смотрел ни по сторонам, ни перед собой. Он шел почти наугад, закрывая глаза от колючего, студеного ветра. Вот уже и мост. В ушах у поэта отчетливо прозвучало:

«Теперь вы мой должник. И вы, а не я, должны броситься с моста. Если вы этого не сделаете, вы не мужчина. Я не оставлю вас в покое и не дам вам шанса отвертеться».

Маяковский ухмыльнулся. «Чертов пророк! Будет тебе плата по всем долгам!»

Вдруг шагах в двадцати от себя поэт разглядел сквозь вьюжный туман темную фигуру, прижавшуюся к перилам. «Кого еще нелегкая принесла? – в сердцах подумал он. – Время пять утра. И не спится же кому-то».

Придерживая рукой поднятый ворот и наклонив голову, чтобы уберечь лицо от встречного ветра, Маяковский направился к одиноко стоящему человеку. Все ближе и ближе, и вот уже видно, что это мужчина, одетый то ли во френч, то ли в короткое пальтецо, с непокрытой головой, на которой от стужи топорщились в разные стороны обледенелые вихры.

– Эй! – окликнул его Маяковский.

Мужчина не услышал.

– Эй! – крикнул поэт громче. – Что вы здесь делаете в такое время и в такую погоду?

Мужчина повернулся, увидел Маяковского и вдруг, словно его кто-то торопливо толкнул в спину, приник к перилам и перебросил через них ногу. Еще мгновение, и незнакомец полетел бы вниз, прямо в ледяную реку, но Маяковский в немыслимом, судорожном прыжке успел схватить его за полу френча и что есть силы дернул на себя.

Они оба упали на мост.

– Что! – кричал незнакомец. – Кто вы? Зачем?

– Я был бы вам очень благодарен, если бы вы слезли с меня, – сказал Маяковский. – Вы давите мне локтем на лицо.

Мужчина медленно поднялся. Маяковский вслед за ним. Они стояли и смотрели друг другу в глаза и тяжело дышали.

– Вы решили покончить жизнь самоубийством? – хрипло, едва переводя дух, спросил Маяковский.

– Да! – рявкнул молодой человек. – А вы мне помешали, черт бы вас побрал!

– Могу я узнать причину такого решения?

– Причину? С чего вы взяли, что она вас касается!

– Я только что не дал вам умереть. И, если причина покажется мне неубедительной, намерен препятствовать вам и дальше.

Молодой человек выставил вперед руку и сказал:

– Причина – вот это кольцо! Мать, умирая, подарила мне его. А теперь я должен его отдать. И знаете, что самое страшное? Та, которой я должен его отдать, не любит меня. Все это время она была со мной только из-за этого кольца!

– Вы уверены? – угрюмо спросил Маяковский.

– Абсолютно, – с горечью произнес молодой человек. – Она сама мне в этом призналась. Призналась, когда я сказал гадость о ее муже.

– Возможно, она сказала это в сердцах.

Юноша покачал головой.

– О нет! Я еще умею отличать правду от неправды. Она меня не любит, и теперь мне незачем жить. Но сначала… – Молодой человек сорвал с пальца кольцо и замахнулся. – Пропадай, царская цацка!

Маяковский перехватил его руку.