Вечно 17 (СИ)

– Знаешь, что меня нервирует? Я знаю, что мой отец умирает и ничего не могу изменить! Беспомощность заставляет человека мысленно покончить с собой. Я пытаюсь что-то делать для него, но все бестолку. Он умирает с каждым днём, с каждым вздохом, с каждой секундой… А я просто стою перед ним и молчу. Разве это нормально? Я уже думаю смириться с правдой. Но правда в том, что ему становится только хуже. Как можно смириться с тем, что тот, кого ты любишь, скоро уйдёт из твоей жизни?

– Эрик, – я понимающе поглядела на него.

Мне уже не кажется, что передо мной тот грубиян из автобуса. Передо мной открытый человек, который не может принять правду. Мы с ним в чём-то похожи: он не может отдать отца в руки смерти, а я не могу отпустить папу из нашей семьи, только у Эрика все ужасней.

– Ты должен быть сильным, ради своей мамы. И хватит думать о том, что твой отец скоро умрет. Ты наоборот должен быть с ним рядом, улыбаться, смеяться, пока у тебя есть такая возможность… Ведь время не наш товарищ, они со смертью сговорились…

Брюнет задумчиво сверлил хмурым оком лобовое стекло. Жизнь медленно плыла своим чередом. Люди проходили мимо машины, изредка заглядывая в окно. Светофоры горели, автомобили проезжали, облака плыли по голубому небосводу, прикрывая солнце.

Мне становилось то угрюмо, то одиноко, что на минуту подумалось, словно мир стал черно-белым. Это пугающе.

– Спасибо, Рэйчел, – грустно ухмыльнулся Эрик, – не думал, что буду обсуждать эту тему с тобой.

Обидно, но я все же натянула улыбку. Вновь взялась за пончик и откусила его, направляя свой недовольный взор на ровное лицо зеленоглазого: тот все ещё глазел куда-то вдаль.

У него ровный прямой нос с немного острым кончиком, широкие, припухлые губы, напоминавшие бархатную розу; его ресницы настолько длинные, насколько это только возможно: они доставали аж до бровей. Я изучала его кудри и ненароком представила как трудно парню удаётся их укладывать. Не знаю почему, но я улыбнулась. Чёрт возьми, я улыбнулась, а затем, осознав, что слишком долго любовалась Эриком, ощутила прилив крови к щекам. Зеленоглазый не проморгал.

– Ты чего так покраснела? – спросил тот с усмешкой.

Я ещё больше покрылась румянцем. Что же это такое!

– Душно очень, может, отключишь печку? – предложила я, и, помедлив, темноволосый повиновался.

– Расскажи о себе, – сменил тему тот.

Меня начало потряхивать, как от сильного энергетика. С чего бы это ему стала интересна моя жизнь?

– Мне семнадцать лет. Заканчиваю старшую школу. Люблю читать. Что ещё?.. Родных братьев и сестёр нет.

Парень фыркнул.

– Неужели у тебя такая скучная жизнь?

– И ничего она не скучная! Обычная жизнь среднестатистического подростка, – притворно обиделась я, – а у тебя как?

– У меня всё по-другому, – тут же ответил он, – я занимаюсь своим любимым делом – борьбой.

Мда, сомнительное хобби…

– И тебе это нравится?

– Конечно. Тебе же нравится слушать музыку? – я кивнула, – ну вот, практически одно и тоже.

Я повторно кивнула. Брюнет смотрел на меня несколько секунд, а затем произнёс: «У тебя что-то на губе…» и приблизился ко мне вплотную.

Черт возьми! Это в моей груди костры кто-то развёл или стоят. Мне критически не хватает воздуха, и я начала задыхаться. Эрик приблизился к моему лицу и убрал указательным пальцем шоколад с верхней губы. Я смущённо опустила глаза вниз, сдерживая внутренний фейерверк или брызги шампанского. Это трудно объяснить, ведь слова сразу же отбрасываются…

В машине мигом воцарилась тишина, но она сразу же оборвалась, стоило моему телефону звякнуть от уведомления сообщения. Я судорожно потянулась за ним, мысленно торжествуя, и оглядела экран.

Роуз: Прости. Я не смогла прийти на игру. Кто победил?

Ага, зашибись! Во рту от ярости стало сухо. Мне снова хочется закричать, но теперь на блондинку. Именно из-за её персоны я поссорилась с Беном. Она забила на меня и на Бена, и это обидно, тем не менее простительно… Мне сейчас меньше всего хочется с кем-то ссориться. Роуз – не просто моя лучшая подруга с детства. Она часть моей жизни. Ещё в детском саду мы дали клятву быть вместе всегда и навечно. Если больно мне – больно и ей, если плачет она – плачу и я. Наша жизнь полна поворотов, тупиков, пропастей, но, когда рядом с нами есть близкий человек, то поворот можно пропустить, тупик перейти, а пропасть перепрыгнуть. В мыслях не могу представить людей, у которых нет точки опоры – друзей. Я должна быть выше своих эмоций. Не нужно позволять боли отнимать у тебя близких людей. Ах, это сложно…

Чувствую на себе тяжёлый взгляд брюнета, который в это время отпивал глоток горячего напитка.

Я просто сидела и смотрела на свой мобильник, экран которого уже успел погаснуть. Не могу собраться с мыслями: что делать? Куда идти? Я запуталась.

Левой рукой поправила каштановые пряди, а правой вертела сотовый телефон.

– Рэйчел? – тихо произнёс Эрик. – Ты в порядке?

В порядке ли я? Хм-м, какой сложный вопрос. Я не знаю. С одной стороны, я помирилась с отцом, а с другой поругалась с Беном. Почему так: решаю одну проблему, как наваливается другая? Мне вечно что-то мешает.